SlideShare una empresa de Scribd logo
1 de 57
Descargar para leer sin conexión
№ 30 апрель 2007 г.                Жемчужина                                       1




   Редакция «Жемчужины»
поздравляет всех своих читателей,
подписчиков и друзей журнала,
как в русском Зарубежье,
так и в России, с радостным
праздником
Светлого
    Христова
         Воскресения
и желает всем доброго
здоровья, счастья, мира
и всякого благополучия.




  Пусть эта книга священная
  Спутница вам неизменная
  Будет везде и всегда.
  Пусть эта книга спасения
  Вам подает утешение
  В годы борьбы и труда.
  Эти глаголы чудесные,
  Как отголоски небесные
  В грустной юдоли земной,
  Пусть в ваше сердце вливаются,
  И небеса сочетаются
  С чистою вашей душой.                 щё последний снег в долине мглистой
                                        На светлый лик весны бросает тень,
                      КР                Но уж цветёт душистая сирень,
                                        И барвинок, и ландыш серебристый.
                                        Как кроток и отраден день лучистый
                  Горе                  И как приветна ив прибрежных сень, -
                от Бога,                Как будто ожил даже мшистый пень,
                    а                   Склонясь к воде, бестрепетной и чистой.
                неправда                Кукушки нежный плач в глуши лесной
                   от                   Звучит мольбой, тоскующей и странной.
                дьявола.
                                        Как весело, как горестно весной, -
                                        Как мир хорош в своей красе нежданной, -
                                        Контрастов мир, с улыбкой неземной,
                                        Загадочный, под дымкою туманной...
                                                              К. БАЛЬМОНТ.
2                                       Жемчужина                                № 30 апрель 2007 г.




                                         ...В Словакии, в замке Бродзяны, оказалось довольно
                                     много связанных с Пушкиным изобразительных матери-
                                     алов, принадлежащих сестре жены поэта - Александре
                                     Николаевне Гончаровой, которая в 1852 году вышла
                                     замуж за овдовевшего австрийского дипломата Густава
                                     Фризенгофа и тогда же навсегда покинула Россию (см.
                                     «Огонек», № 6 1977).
                                         Первая жена Фризенгофа Наталия Ивановна Иванова,
                                     по происхождению тоже русская, была приемной дочерью
                                     тетки Гончаровых - Софьи Ивановны Загряжской, в заму-
                                     жестве де Местр. С 1839 г. по 1844 г. Густав Фризенгоф и
                                     его первая жена находились в России. В августе-сентябре
                                     1841 года они гостили у Н.Н. Пушкиной в Михайловском.
                                     Будучи там, Наталия Ивановна Фризенгоф сделала целый
                                     ряд рисунков, представляющих немалый интерес. Они ис-
  Н.Н. Пушкина с дочерью Марией в    полнены на листах альбома переселившегося в Россию
  Михайловском. 17 августа 1841 г.   французского писателя и художника Ксавье де Местра, ав-
  (Рисунки из альбома Н.Н. Пушкиной. тора известного портрета матери Пушкина. На них люби-
  Всесоюзный музей А.С. Пушкина).
                                     тельски и в то же время достаточно умело, тонко и изящно
изображены Наталия Николаевна с дочерью Машей у березы (дата рисунка 15 августа),
Наталия Николаевна (15 августа), и Александра Николаевна (8 августа).
      В ходе многолетних поисков бродзянских матери-
алов мне все время хотелось обнаружить следы пребы-
вания Фризенгофов в России в архивах или музеях
СССР. В конце концов они нашлись: в фондах Всесо-
юзного музея А.С. Пушкина в Ленинграде хранится
альбом Н.Н. Пушкиной, единственный дошедший до
нас, с портретами родных и знакомых. Судьба его не
совсем обычна. После смерти матери он оказался у
старшей дочери поэта - Марии Александровны. В 1918
году, когда та ехала из Петрограда, альбом был у нее
украден. Много лет спустя, в 1937 году, новый владе-
лец, случайно купивший альбом, передал его Литера-
турному музею в Москве, и позже он попал в Ленин-
град. Есть предположение, что в начале 1840-х годов Григорий Пушкин, сын поэта, - ри-
                                                               сунок Н.И. Фризенгоф, 15 августа
чистый альбом купил и подарил Наталии Николаевне 1841 г. (Рисунки из альбома Н.Н. Пуш-
поэт Вяземский, который в стихотворении под названи-           киной. Всесоюзный музей А.С. Пушкина).
ем «Наталии Николаевне Пушкиной» писал:

                          На эти белые и свежие листы
                          Переносите вы свободною рукою
                          Дневную исповедь, заметки и мечты, -
                          Записывайте здесь живую повесть дня...

    Альбом Н.Н. Пушкиной содержит любительские и профессиональные рисунки разных
исполнителей (Н.И. Фризенгоф, английского художника Т. Райта, Н.П. Ланского, возмож-
но, де Местра) за период с 1841 по 1849 год. Открыли «живую повесть дня» в альбоме
многочисленные рисунки Наталии Ивановны, сделанные ею во время отдыха в Михайлов-
ском. Среди них есть аналоги всех ее рисунков из альбома де Местра. которые делались
почти в те же самые дни.
    В числе рисунков-портретов Н.И. Фризенгоф в альбоме примечательны самые ранние
по времени зарисовки детей Пушкина. Особый интерес представляет серия рисунков, как
№ 30 апрель 2007 г.                 Жемчужина                                                3

есть основания считать, изображающих близких друзей поэта из соседнего с Михайлов-
ским имения Тригорское. Все рисунки объединяет живость и непосредственность восприя-
тия, быстрое одноразовое исполнение, делающие их документальными. Знакомство с ри-
сунками Н.И. Фризенгоф в альбоме Н.Н. Пушкиной помогло установить одну из нитей,
соединяющую бродзянские материалы с пушкинскими реликвиями в СССР, позволило
воочию увидеть историческую связь между ними.

«Огонек» 1979 г.                                                            ЛЕВ КИШКИН.


                       В чужую жену чёрт ложку мёду кладёт.




                                                                       Habent sua fate a libeli*



    Книги имеют свою судьбу: от первого чернильного
слова до наборной литеры - жизнь. В 1917 году в подмос-
ковной Лопасне, отправляя деревенские припасы в город,
владелец усадьбы бросил взгляд на благородную желтизну
обертки, мерцавшую лиловыми строками. Послали за ку-
харкой, потом ринулись в кладовую. Так были найдены
материалы к истории Петра Великого - черновики труда, к
которому Пушкин готовился по крайней мере пятнадцать
лет: «Об этом государе, - говорил он своему приятелю Кел-
леру за три недели до смерти, - можно написать более, чем
об истории России вообще».
    Формальное (географическое и хронологическое) нача-
ло: Михайловское, 1827 год. Вульф, приехав 16 сентября
отобедать к Пушкину, нашел его в кабинете, по-домашнему
                                                             Обложка первого издания поэмы.
в халате и красной феске. Стол, как обыкновенно, был
погребен под перемаранными тетрадями пополам с грудами книг: рядом с Монтескье,
Альфьери и «Изъяснением снов» Вульф заметил «Журнал Петра I». Показал ему Пушкин и
«только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет
его прадед Ганнибал... присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень
любил. Главная завязка этого романа будет... неверность жены сего арапа, которая родила
ему белого ребенка и за то была посажена в монастырь...»
    «Мы пошли обедать, запивая рейнвейном швейцарский сыр...» - не забыл помянуть
Вульф. После обеда состоялся бильярд, и, загоняя костяной шар в лузу, Пушкин обронил
ни с того, ни с сего: «Удивляюсь, как мог Карамзин написать так сухо первые части своей
«Истории»... Я непременно напишу историю Петра I...» Вот факт, на который ссылаются
исследователи как на первое упоминание о главной работе Пушкина. Однако начало было
значительно раньше, оно гнездилось в самом генезисе - (прадед по матери оказался воз-
несен Петром; предка же по отцу, за участие в стрелецком заговоре, государь повесил), - в
кругу родовых преданий, и даже осязание оказывалось зачастую в плену этой темы: тяже-
лая медная пуговица с камзола первого русского императора украшала набалдашник пуш-
кинской трости. Начало было, и когда «мудрец - человек высокий», Николай Карамзин,
выпустил в свет свою «Историю».
    Девятый том «Истории государства Российского» появился в 1820 году, а в 1822-м, как
бы принимая эстафету и включаясь в соревнование (которое будет продолжаться всю
жизнь), Пушкин составляет так называемые «Заметки по русской истории XVIII века», где
с присущей ему стремительной гениальностью промчался сквозь целое столетие, уместив
его на полутора листах. Время Петра сформулировалось уже тогда: «все состояния, окован-
4                                  Жемчужина                          № 30 апрель 2007 г.

ные без разбора, были равны пред его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повинова-
лось». Это - камертон для настройки: именно отсюда переймется словесная фактура, темп
и ритм изложения последующих вещей о Петре.
    А потом, в 1824 году, были Бендеры - место, где Пушкин смог ощутить ту эпоху всей
своей плотью: он познакомился здесь с Николой Искрой, 135-летним малороссом, воочию
видавшим Карла XII, поскольку еще хлопцем носил в шведский лагерь творог, молоко,
масло и яйца, имея дело с самим королем, которого поначалу принял за лакея, так как тот
                                                       «каждое яйцо брал в руку,
                                                       взвешивал его и смотрел через
                                                       оное на солнце».
                                                           Бендеры занимали Пушкина
                                                       и еще по одной причине...
                                                           Липранди вспоминает: «Мы
                                                       отправились на место бывшей
                                                       Варницы, взяв с собой второй
                                                       том Нордберга и Мотрея, где
                                                       изображен план лагеря, окопов,
                                                       фасады строений... и несколько
                                                       изображений во весь рост Карла
                                                       XII. Рассказ Искры о костюме
                                                       этого короля поразительно был
                                                       верен с изображением его в кни-
                                                       гах. Не менее изумителен был
                                                       рассказ его о начертании окопов,
                                                       ворот, ведущих в оные, и неко-
        Полтавская баталия. Гравюра П. Пикара, 1711 г. торые неровности в поле соот-
                                                       ветствовали местам, где находи-
лись бастионы и т. д.. Но не это занимало Пушкина: он добивал-ся от Искры своими
расспросами узнать что-либо о Мазепе, а тот не только что не мог указать ему желаемую
могилу или место, но и объявил, что такого и имени не слыхал. Пушкин не отставал,
толкуя ему, что Мазепа был казачий генерал и православный, а не басурман, как шведы, -
но все напрасно».
    Это начальный отзвук «Полтавы». До поэмы еще далеко, целых четыре года, но ее
видение вдруг замаячило где-то поблизости: узнав, например, что Рылеев задумал своего
«Палея», Пушкин пишет в Петербург брату: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме
поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное
действие на всю картину Полтавской битвы». Однако, предстоит еще писанье «Арапа
Петра Великого». Лаконизм, блеск и живописность отделки первой прозаической пробы не
поддаются сравнению до сих пор, но сам сюжет «семейного» романа заводил в тупик:
Ганнибал приезжает из Франции после учения всего лишь за два года перед смертью
преобразователя, и его основная судьба падает уже на послепетровскую эпоху. И Пушкин
бросает перо на самом начале: на сцене появляется Мазепа.
    Иван Степанович Мазепа-Колединский оказался замешан в украинской смуте первых
лет «осьмнадцатого века», как изюм в куличе: православный шляхетский дворянин, воспи-
танный иезуитами, служил вначале польскому королю Яну Казимиру, присягнув на всякий
случай и турецкому султану. В Малороссии его ждала головокружительная карьера: за
несколько лет он прошел путь от войскового товарища до гетмана - и все сложилось бы,
наверное, по-другому, если бы не старческая роковая любовь: казацкий полковник Кочубей
ответил за свою соблазненную дочь Матрену доносом царю. Мазепа казнил Кочубея и
явился на переговоры к Карлу. Их план: гетман подымает донских казаков, астраханских
татар и турок, и вместе с королевским войском вся армада движется на Москву с тыла и
флангов. Шведский же генерал Любекер с четырнадцатитысячным корпусом бьет по
Санкт-Петербургу из Финляндии. Однако «сия игра в Божиих руках», говорил Петр. В
июне король штыками пробивает заслон Шереметева и Меншикова и выходит к Могилеву
в ожидании провиантского обоза Левенгаупта: армия настолько изголодалась, что полевые
кухни варили жухлые ржаные колосья. Наконец, подоспел и Левенгаупт, но без припасов, -
№ 30 апрель 2007 г.                Жемчужина                                          5

11 тысяч его солдат оказались наголову разбиты при Лесной: пушки, заряды и съестное на
всю армию были брошены на бережку речки Сожи. Надеждой оставался один Мазепа.
    Но и эта надежда вскоре лопнула - гетман привел с собою лишь небольшой отряд.
Историки пишут: следовало умирать от голода или брать Полтаву. Но как? Артиллерия
почти без пороха - одни сабли. И все же голод не тетка, и выбор между смертью и в прямом
смысле животом не заставил себя ждать: «В 27 день июня 1709 года поутру весьма рано,
почитай при бывшей еще темноте, противник на нашу кавалерию как конницею, так и
пехотою своею с такой фуриею напал, чтобы не токмо конницу нашу раззорить, но и реду-
тами овладеть...» А затем свился остервенелый клубок, сцепленье живых и мертвых тел,
окрашенное оранжево-желтым пушечным дымом и огненными искрами, кровью людей и
животных, - клубок, который бешено вертелся на одном месте под аккомпанемент бата-
рейного грохота, лязга железа, барабана и предсмертных хрипов.
    Центр вел Шереметев, правое крыло - Боур, левое - Меншиков. Сам царь командовал
лишь полком, но проявлял (единственный, между прочим, раз в жизни) чудеса храбрости:
одна пуля пробила его треуголку, другая ударила в золоченый крест на груди...
    Все окончилось через два часа. Карла из-за раны в ноге уносили с поля на перекре-
щенных копьях (вначале соорудили носилки, но их разнесло в щепы); прикрывал короля
своим эскадроном полковник Горн, получивший, кстати, вдогонку семнадцать пуль, застря-
вших на излете в его кожаном жилете. У Днепра ожидали две лодки: надо было разме-
ститься нескольким офицерам и военной казне, собранной еще в Саксонии. Взяли с собою
и фыркающего, косящего глазом Брандклипера - верного Карлова коня, сполна разделив-
шего приключенческую судьбу своего господина: Брандклипер воевал в Турции, был пле-
нен в Бендерах, возвращен, снова взят в плен в Стральзунде, опять возвращен, и умер в
1718 году - одномесячно с хозяином, сорока двух лет от роду.
    А Мазепа? Мазепа окончил свой век значительно раньше, почти сразу после Полтав-
ской виктории: от отчаяния, как говорят русские источники; от яда, принятого им добро-
вольно, как утверждают шведские.
    «...И грянул бой, Полтавский бой!» - к месту и не к месту, в самые неожиданные
минуты декламировал Пушкин. «Он делал это всегда, когда его занимал какой-нибудь
стих, удавшийся ему или почему-нибудь запавший ему в душу», - вспоминала Анна Керн.
    Санкт-Петербург, 1828 год, осень: Пушкин сочиняет «Полтаву». Он был склонен к
движению и рассеянности: когда звенел голубой день, не мог усидеть в четырех стенах, и
потому осень со «своими отвратительными спутниками - дождем, слякотью и туманом», -
заперев его в кабинете, давала разгуляться «бесу стихотворства». Пушкин рассказывал
Юзефовичу: стихи «Полтавы» ему грезились «даже во сне, так что он ночью вскакивал с
постели и записывал их впотьмах. Потом, отвечая критикам, он скажет, что написал поэму
«в несколько дней», но это не совсем так. Основная часть ее действительно создалась с
необычайной быстротой (из 1470 стихов 1250 были сделаны от конца сентября до 16
октября 1828 года, то есть меньше чем за три недели, однако начало черновика помечено
еще «5 апр.» - днем, отстоящим от писания «Арапа Петра Великого» всего на три-четыре
месяца и указующим на непосредственную связь этих двух вещей.
    Апрельское, чисто историческое вступление «Полтавы» - «Была та смутная пора, когда
Россия молодая...» (оно перенесено потом частями в средину Первой песни и в песнь
Третью) - возникало в рабочей тетради как-то вдруг. Затем следовало несколько набросков,
и дело останавливается: здесь можно видеть VII главу «Евгения Онегина», стихи,
адресованные Олениной, «Воспоминание», «Подражание Анакреону», начало «Сказки о
царе Салтане», первые строфы «Воспоминания в Царском Селе» и другое. И только к
сентябрю «Полтава» объявляется вновь: «Но быстрый Карл поворотил / В средину новых
средств и сил...»; и столбцом: «Наталья? Мария. Между красавицами. Похищение. Отец?
Мазепа» - так вступает в действие героиня поэмы. Далее опять, и надолго - черновики
письма к Вяземскому, показания по делу о «Гавриилиаде», работа над «Анчаром», и
неожиданно проза: «Гости съезжались на дачу гр. Л». Зато потом, подряд, на одном
дыхании, в два столбца 62 страницы сплошного поэтического текста «Полтавы», которую
мы знаем теперь и которую Пушкин написал «в несколько дней, - долее не мог бы ею зани-
маться и бросил бы все».
    Те полгода, пока поэма сочинялась, были для тридцатилетнего Пушкина необычайно
6                                   Жемчужина                            № 30 апрель 2007 г.

сложны и запутанны, здесь смешались отчаяние, страсти, любовь, здесь внешние обстоя-
тельства свелись в клин, который мог перекосить всю его судьбу. За это время он просил
дважды об отлучке: на войну против турок и в Париж. Его не пустили. Кроме того, «дело о
стихах на 14-е декабря» оставалось еще не совсем замятым. Но и отказы в путешествиях, и
неприятности с «Андреем Шенье» не шли ни в какое сравнение с гремевшей историей об
авторстве «Гавриилиады». Чем могла закончиться эта история, ведал один Бог. «Ты зовешь
меня в Пензу, - пишет Пушкин 1 сентября Вяземскому, - а того и гляди, что я поеду далее...
прямо, прямо на восток».
    От тяжести в душе он спасается в те дни двумя средствами: крупной карточной игрой
(«не на жизнь, а на смерть») и любовью. Любовей было две: одна возвышенная и идеальная
к Аннет Олениной, другая тяжелая, как больной сон, к «медной Венере» - Аграфене
Закревской (ту и другую потом прочили в героини посвящения «Полтавы»). Стоит во все
это вдуматься, чтобы оценить страшное напряжение нервов, которое преодолевал Пушкин
в работе, тем более что работа эта была не просто художественным сочинением. Каждый
стих, каждое выражение и даже почти каждое слово здесь строго документальны: «Обре-
менять вымышленными ужасами исторические характеры и немудрено и не великодушно.
Клевета и в поэмах всегда казалась мне непохвальною».
    Причем, нет сомнения, что Пушкин с его воображением не только о своих героях все
знал, он их «видел», плотью ощущал: Петра, сутулого, нервически дергающегося от тика, с
бородавкой на правой щеке, в зеленом, толстого голландского сукна, преображенском
кафтане с золотым галуном и большими роговыми пуговицами; Карла - прозрачные глаза,
плетеная косичка парика опущена сзади в желтый кожаный кошелек, потертые замшевые
штаны, длинная широкая шпага и грязные башмаки со стальными пряжками. А вот и
Мария с Мазепою: она «стройна, ее движенья - «То лебедя пустынных вод / Напоминают
плавный ход, / То лани быстрые стремленья. / Как пена, грудь ее бела»; он - седой,
широкий, весь какой-то «львиный», в странном сочетании тесной немецкой одежды и
свисающих запорожских усов.
    Однако - «Habent sua fate a libeli...» Самая зрелая изо всех моих стихотворных повестей
- та, в которой все почти оригинально (а мы из этого только и бьемся, хоть это еще и не
главное), «Полтава», - не имела успеха». Критики обвиняли поэму и в военных неточ-
ностях: «если кавалерия своя и неприятельская рубятся между собой, то ядра не могут
между ними прыгать и разить...»; и в казусах психологических - «отроду никто не видывал,
чтоб женщина влюбилась в старика». Сам же автор, говоря об оригинальности своего сочи-
нения, ошибался вряд ли – вспомним лишь Мазепу: «отвратительный предмет», изобра-
женный драматически, можно смело называть первым антигероем (выражаясь современно)
в русской литературе.
    Новации «Полтавы» очевидны, но здесь важны не они, а то, что это была уже вторая,
после романа о Ганнибале, попытка освоения Петровой темы: в первом случае государь
появлялся заботливым сватом, в другом - боевым героем. Обе, только так поданные фигу-
ры, полностью, конечно, удовлетворять не могли, и уже в 1831 году прозвучала принципи-
ально новая интонация, донесенная современником: «Пушкин только и говорит, что о
Петре, которого не возлюбляет». Здесь, быть может, начало третьей попытки - «Медного
всадника»...
    Один английский путешественник, побывавший у нас в царствование преобразователя,
остроумно заметил, что в России «нет джентльменов, а только капитаны и майоры, асессо-
ры и регистраторы». Перенимая заморский лексикон, можно согласиться, что все джентль-
мены, наверное, задержались позади восемнадцатого века, но зато, очнувшись через сто
лет, поспешили прямо на Сенатскую площадь: «Что же значит наше старинное дворян-
ство? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе! Кто был на площади 14 декабря?
Одни дворяне», - скажет Пушкин.
    Майоры и регистраторы - истинные дети Петра, и потому в «Медном всаднике» Пуш-
кин поставил в дикий час беды государя со своим созданием даже не лицом к лицу, но
спинами друг к другу: «горделивого истукана» верхом на Фальконетовом коне, Евгения,
спасающегося от наводненья, «на звере мраморном верхом»; в этой нелепо-жуткой мизан-
сцене, быть может, и выразился частично нравственный результат движения, «переданного
сильным человеком... в огромных составах государства преобразованного».
№ 30 апрель 2007 г.                      Жемчужина                                                    7

    То, что Пушкин стал «не возлюблять» Петра к концу жизни, не совсем точно, ибо он,
изначально ощущая трагическую двойственность преобразователя и его преобразований,
говорил: вот «гений всеразрушительный и всесозидающий». В отличие от многих беллет-
ристов, обращавшихся к Петру I, Пушкин искал здесь не тему для романического писатель-
ства «по мерке и объему рам, заранее изготовленных», он искал разгадки всей судьбы сов-
ременной России, а так как был ее неотъемлемой частью, то и разгадки своей собственной
судьбы.
    Поэма «Полтава» - между романом о Ганнибале и «Медным всадником» (по значи-
мости и годам) - средина творческого движения Пушкина к составлению истории Петра, то
есть к осознанию того момента бытия, где «весь узел русской жизни сидит» (Л. Толстой).
Сама же Полтавская баталия - точка отсчета, быть может, всей новейшей истории: не
разгроми русские шведов, неизвестно, что было бы на Балтике, как сложились бы на века
наши внешние и внутренние дела: от 1709 года диалектическая спираль причин и след-
ствий ведет в сегодняшний день. И потому это не просто важная военная победа, но изъяв-
ление (не побоимся такого слова) мировой миссии, для которой русские, казалось, были
предназначены судьбою всегда. Миссия - слово не простое. Оно означает благость народа и
его крестную муку, его отчаяние и надежду, его, наконец, избранность. Пушкин не забывал
об этом ни на минуту. «...Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, - писал он в
конце жизни, - ...но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить
отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков - такой, какой нам Бог
ее дал».
    Вот, пожалуй, слова, которыми и могла бы кончаться книга самого лучшего русского
поэта о самом сильном русском царе.
«Огонек» 1979 г.                                                          Александр БАСМАНОВ
Habent sua fate a libeli* - фраза из пушкинского «Опровержения
на критики»: «Имеют книги свою судьбу» [лат.]




                                                            «От Баяновых песен» 1991 г. (Хабаровск)
 У церковных укладов и ризниц
 Пел мне голос ушедшей Руси: -
 «Не храни укоризны к отчизне,
 Всё живое воспой и спаси...»
 Я бродил по печёрскому храму,                              Два пистолета. Стылость метров.
 Иностранцы дивились кругом                                 Два секунданта. Смерть одна.
 На кровавую русскую драму                                  И снег, сменяющийся ветром,
 И на Бога на троне крутом.                                 И речка, белая до дна.
 Солнце било в цвета перламутра,                            Всего-то лишь свинца гуденье
 Ночь застыть оседала в углах.                              Да криком вывернутый рот.
 Было так далеко всё и мудро,                               Но на Руси затихнет пенье
 Что невольно охватывал страх.                              Ещё невиданных высот.

 Перед нашей раздольною силой,                              И ненавидящий поэта,
 Где под лозунг мелеют моря,                                И обожающий Дантес
 Что же мы натворили, Россия,                               Для смерти выбрал только это:
 Погубив твои земли зазря?!                                 Жену, не знавшую чудес.
                                                            Но чтоб до гения подняться
 Иностранцы карнизам дивятся                                (чтоб унижать его при всех),
 И церковному пенью вдвойне.                                Пригодны мерзость и коварство,
 Я не знаю, куда мне деваться,                              И красный снег, и женский смех...
 А деваться и некуда мне...
8                                  Жемчужина                           № 30 апрель 2007 г.




В    шестидесяти километрах южнее Петербурга, близ Гатчины, находится маленькая
     железнодорожная станция Прибытково. Отсюда два километра до старинного села
Кобрино, которое в 1759 году вместе с соседними селами Суйда и Воскресенское перешло
от графа Апраксина во владение Абраму Петровичу Ганнибалу - прадеду А.С. Пушкина с
материнской стороны. Здесь был открыт первый в стране музей крепостной женщины
Арины Родионовны Яковлевой, в замужестве Матвеевой. Он создан в том самом доме, где
жила няня поэта. Вера Ивановна Баженова, родившаяся в Кобрине и преподававшая в
здешней сельской школе русский язык и литературу, показывает мне музей, где воссоздана
обстановка крестьянской крепостной избы конца XVIII века.


В     печи пляшет веселое пламя, озаряя подлинные предметы того времени, принесенные
     в дар музею местными жителями и любовно собранные сотрудниками Всесоюзного
музея А.С. Пушкина. Из личных вещей Арины Родионовны в Кобринском музее хранятся
льняная сумочка, ларец, некогда подаренный ею поэту Языкову, ее портрет работы
неизвестного художника. Под портретом - даты рождения и смерти Арины Родионовны:
1О апреля 1758 года, село Воскресенское - 31 июля 1828 года, Петербург.
    От Кобрина до Воскресенского - семь километров пути по шоссе в сторону Гатчины.
Вдоль дороги стоят огромные стройные ели. У деревни Мельница путь пересекает стреми-
тельная река Оржа - на ней прежде была ганнибаловская водяная мельница. От Мельницы
дорога уходит вправо вверх, и вот с холма открывается вид на два села: справа – Воскре-
сенское, с остатками старинного парка, и прямо - Суйда. Здесь, слева от дороги, в окру-
жении молодых елочек стоит скромный памятник над могилой «арапа Петра Великого». На
плите надпись: «Ганнибал Абрам Петрович, генерал русской армии, прадед А С. Пушкина.
1697-1781».
    Было на этом месте ныне исчезнувшее сельское кладбище, на краю которого, ближе к
Суйде, уцелели развалины церкви XVIII века. В церкви этой 14 мая 1781 г. отпели А.П.
Ганнибала. В том же году здесь обвенчали 23-летнюю Арину Родионовну Яковлеву, дочь
крепостных села Воскресенского - Родиона Яковлева и Лукерьи Кирилловой - с крестьяни-
ном села Кобрино, отроком Федором Матвеевым. А пятнадцать лет спустя, в ноябре 1796
года, в этой же самой сельской церкви стал под венец 26-летний поручик лейб-гвардии
егерского полка Сергей Львович Пушкин с Надеждой Осиповной Ганнибал.
    В скромном сельском музее проникаешься неповторимым ощущением того, что связы-
вало великого поэта и его няню: взаимная нежность и заботливость, народные песни и
предания. Глубоко волнуют строки Пушкина:
    «...Вечером слушаю сказки моей няни, - писал он одесскому знакомому Д.М. Шварцу
около 9 декабря 1824 года, - оригинала няни Татьяны: она - единственная моя подруга, и с
нею только мне не скучно...»

«Огонек» 1979 г.                                                    Георгий БЛЮМИН
                                                                             Фото автора.
№ 30 апрель 2007 г.                 Жемчужина                                          9




                                    Книга размышлений и упований Том VIII. - I. «Раны»

                                  1. Жизнь без святыни.

                                         Жизнь без святыни есть первое большое бедст-
                                  вие нашего времени.
                                      Незаметно лишается наша жизнь святынь. Порой
                                  мы даже не подозреваем, когда это начинается и как
                                  это происходит; мы как-то забываем об этом, совер-
                                  шенно не думая об опасности, и вдруг - свершилось.
                                  Многие из нас этого не замечают. А если вдруг заме-
                                  чают, то немало удивляются и даже печалятся, так как
                                  никто не хотел этого и не может сказать, как стал этому
                                  виной. А вина-то как раз заключается не в деянии, а в
                                  небрежении и упущении: мы не сумели, не захотели
                                  взлелеять в себе противоположное – духовную полноту
         И.А. ИЛЬИН 1883-1954     и глубину жизни.
    Ведь наша земная жизнь имеет свой сокровенный, высший смысл. Он – не на
поверхности повседневности и мелочной суеты. Он не притязает и не принуждает. Он
хочет быть желаемым: свободно сформулированным, искомым, найденным, обладаемым
и тщательно оберегаемым. Он требует от нас непринуждённого признания и решительного
предпочтения. Только тогда он раскроется нам легко и щедро, наполнит собою нашу
жизнь. Если же мы не удовлетворим этому требованию, не отзовёмся на его запросы,
искания и надежду на поддержку, тогда ускользнёт от нас высший смысл жизни и наступит
незаметно осквернение её. И не потому, что она станет бессмысленной сама по себе, а
потому, что мы начнём жить так, как если бы она была бессмысленной. В реальности всё
остаётся прежним, точнее – извечным. Всё – от капли дождя до грациозной серны, от
птичьего щебета до тихой материнской любви, от северного сияния до геройской смерти
исповедника – всё остаётся полным смысла, дивно устроенным, субстанционально
насыщенным, проникнутым Божиим дыханием. Всё в самом себе укоренено, всё останется
Божественным текстом, начертанным священными письменами; всё есть Божья ткань,
сотканная из нитей мудрости; всё суть таинственная музыка, выдержанная в чистой
тональности и раскрепощающей душу гармонии. Но мы, уже не знающие более об этом, а
точнее – не желающие знать, ведём себя так, словно сорвались с цепи и пустились во все
тяжкие. Мы уже не разбираем этот текст; мы разорвали эту вечную ткань; мы стали глухи
к этой музыке. Результат стал очевидным: мы извратили наше существование. И вся наша
жизнь стала пугающе фатальным недоразумением, «трагедией ошибок»; стала субъективно
бессмысленной, пошлой и мёртвой, уподобляясь то прозябанию жалкого существа и
отродья, то вялому сползанию вниз, то полному банкротству, то хаотической свалке.
    И уже ничто для нас Божественная предначертанность природы и истории; ничто све-
тящаяся глубина духовной культуры, теперь она для нас то же, что «сущий мрак»; всё для
нас никчемно и невесомо, как опавшая сухая листва, как летающий по ветру уличный сор.
Мы становимся жёсткими и бесплодными, но высокомерными и одержимыми страстями;
нами же лишённая Божественности Вселенная кажется нелепой, издевательски насмехаю-
щейся над нами...
    Следовательно, существует своеобразное «качество» человеческой жизни и соответ-
ственно ему - своеобразное «измерение» её, масштаб и критерий, с которыми мы должны
считаться. Этот критерий никоим образом не адекватен таким критериям, как религиозная
правоверность, мораль, искусство, истинность знания, лояльность закону. Его, скорее,
следовало бы назвать критерием духовной значительности, в данном случае – пустоты,
осквернения жизни.
10                                 Жемчужина                           № 30 апрель 2007 г.

    Это свойство можно охарактеризовать и поточнее: оно зарождается там, где духовный
принцип в человеке засыпает или иссякает, и означает, таким образом, бездуховность
жизни. Оно начинается там, где человеческое легкомыслие, и не подозревающее пока о
глубокомыслии, наивно и безответственно скользит по житейским волнам. Оно начинается
там, где мелочность жизни становится, во всей её близорукости и плоскочувствии, суве-
реном. Таким образом, оно начинается с религиозной тупости и усиливается тогда, когда
это религиозное отупение становится самоуверенным и надменным, окончательно укоре-
няется в человеке и обретает отпечаток самоапологии. Тогда оно воспринимает себя как
нечто само собой разумеющееся, единственно верное и умное, выстроенное в определённое
«мировоззрение».
    Это мировоззрение не просто безбожно - в религиозном аспекте оно тупо и вызываю-
ще. Не зная ничего о духе, оно издевается над ним. Оно неромантично, иронично, сухо,
бесцветно; словом - пустыня. А ещё о нём можно сказать, что оно донельзя трезво, меха-
нично, материалистично. Если же вглядеться в его картину мира, то получается такое
ощущение, что все краски Вселенной поблёкли и стушевались; что пташки умолкли и
замертво свалились на землю; что над универсумом гуляет нескончаемый, вечный самум*,
который замёл все глубины таинственного, лишил святого всё существующее. И в этом
пустынном, заброшенном Богом пространстве началась упорная, жестокая «bellum omnium
contra omnes» (война против всех), которой не видно конца. Значит, жизнь осквернена, и
эту скверну придётся изжить до конца. Чаша полна яду, но должна быть выпита до дна.
    Эта лишённая святого пошлость может ко всему примазываться, во всём укореняться; а
там, куда она проникает и где ширится, вырождается всё – как в отдельном человеке, так и
в жизни целых поколений. Овладевает она, к примеру, душою верующего. Тогда его
религиозность постепенно мельчает, становится педантичной, амбициозной, суеверной,
лице-мерной, уподобляясь психозу насилия и страха, богоотвергнутому ханжеству. Прони-
кает эта пустота в искусство – и оно тут же забывает о своём высоком и глубоком
призвании; его провидческое созерцание тускнеет, его мудрость угасает; оно потворствует
пошлому зуду вожделений, покорствует формалистическому снобизму, становится служан-
кой в политической сфере жизни. Измельчавшая наука обретает чрезмерную самоуверен-
ность, считая, что всё на свете можно объяснить механистичным способом, и тем самым
опускается до немыслимого уплощения, до крайнего упрощения. Лишённая священного
покрова мораль становится сухой, принудительной, бессердечной и лицемерной. Лишённая
священного политика превращается в погоню за личным успехом и властью, в открытую
войну интересов и очень скоро становится безыдейной, творчески бессильной и тотали-
тарной.
    Так проявляется в жизни лишённая святыни пошлость.
    Добро становится мелким, скудным и бессильным. Нейтральное становится двусмыс-
ленным, холодным и опасным. Зато зло становится претенциозным, мощным и вредонос-
ным.
    Добро лишается корней, становится неустойчивым и негероическим. Нейтральное ста-
новится абсолютно безразличным, легкоустранимым, продажным и предательским. Зло –
разнузданным, бесцеремонным и безудержным. Всё кажется как бы Богом покинутым,
Богом обессиленным, готовым к неизбежному концу.
    Это осквернение охватывает все сферы человеческой жизни. Но особенно опустоши-
тельно оно в любви. Бездуховность человеческой любви превращает её в элементарную
потребность естества, самовольно заявляет о себе, своенравно «требует», бесцеремонно и
бесстыдно действует и безответно угасает. Бездуховно заключённый брак не сулит ни
верности, ни счастья, ни жизнестойкости, ни здорового воспитания. Лишённый святости
брак начинается с мальчишеских проделок, терпим или даже поощряем в публичных домах
и находит своё завершение в открытом распутстве и распаде семьи.
    Лишённое святости мышление становится зыбким, скользящим по поверхности вещей.
Оно уже не ищет целесообразности, уже не имеет «убеждений». Истинность и достове-
рность ему уже не свойственны абсолютно. Вместо этого оно культивирует выгоду и
ударную аргументацию своих возможностей - как это было свойственно когда-то гречес-
ким софистам или римской риторике. Для учёных такого сорта мысль – не служение, а
скорее способ достижения личного успеха, ставка на выигрыш в азартной игре – за деньги
№ 30 апрель 2007 г.                 Жемчужина                                      11

получишь и власть. Это лишённое корней мышление придаёт всей жизни оттенок авантю-
ры и по сути своей аморально. О настоящей реальности оно и знать не желает, а потому в
своём мелкотемье безответственности и релятивизма доходит до цинизма и нередко, увы,
до примитива.
    Лишённая святости воля – это социально опасная сила. И чем сильнее эта сила в
личности, тем опаснее человек. Несдержанный и развязный стремится к власти любой
ценой, использует все способы, исходит все пути, пуская в ход все средства, вплоть до
лицемерия, клеветы, лжи и массовых казней. И чем тоньше носитель этой воли, тем
изощрённее его борьба за жизнь, тем ярче его способность обойти препоны уголовного
права, тем успешнее манипулирует он пробелами и недочётами правопорядка, тем «выше»
поднимается он по ступенькам жизни, тем ущербнее его влияние. Именно эта дурная воля
подрывает и подтачивает демократию, именно она измыслила и провела в жизнь идею
тоталитарного государства. Но своего последнего слова эта лишённая святости воля пока
ещё не сказала.
    Незаметно наша жизнь утрачивает священное. И процесс этот начинается с незначи-
тельных упущений и небрежений и заканчивается грандиозными кризисами и потрясени-
ями. Первоисточником же этих опасностей является бездуховное воспитание детей.

                                                                            И. ИЛЬИН.




                 Из сборника: «Собеседую с вечностью», Ставрополь 1997 г.




Что-то будет, а может, - не будет,               Натяну на подрясник заката
Всё равно сердцу нужен приют.                    Голубой с позолотою холст, -
Зря ли крестятся тихие люди                      Уходящую Русь виновато
И куда-то идут, и идут...                        Нарисую с прожилками вёрст;
   Понимать я и слушать умею,
   Только вера их слишком тиха –                 Табунок лошадей и церковку,
   Крест несут над судьбою своею,                Речку с омутом выпишу всласть.
   Убоявшись любого греха.                       А стемнеет - на травы штормовку
Вслед им нехристь бесовски гогочет,              Постелю, чтоб устало упасть.
Но дорога их к Богу светла:                      И почувствую – как осторожно
Кто бесовское слушать не хочет –                 Дарит Русь осенение мне,
В жизни к тем не пристанет хула.                 И на сердце кладёт подорожник,
   Стихло всё. Но покаянным слухом               И целует меня в тишине,
   Я ловлю отзвук тайны людской,
   Что не знает меж плотью и духом               И уходит рублёвски-иконно:
   Передряги совсем никакой.                     Унося вдаль величье своё...
Я стою, озираясь на Бога,                        И всю ночь
На планету и жуткую высь, -                            бьётся холст мой бессонно
Зря ли крестятся люди так строго,                От полынного ветра её.
Совмещая и душу и жизнь...
(Оптина Пустынь)
12                                  Жемчужина                           № 30 апрель 2007 г.




        о самого вечера, в канун Великого Праздника, Москва суетливо, озабоченно
        спешила, готовясь к празднику. Народ сновал по всем улицам, лавкам, магазинам. В
        Охотном ряду – сутолока; извозчики едут во все стороны, люди везут кульки,
свёртки, корзинки с покупками - всё для розговен. Кучера, проезжая, кричат: «берегись!»
    К вечеру магазины на Тверской и Петровке горят огнями. Они битком набиты
покупателями. Булочные Филиппова, Севастьянова, кондитерские – полны народа. И вдруг
к восьми часам вечера все улицы пустеют. Торговля закрывается. Только во всех москов-
ских домах огнями горят окна.
    Ночь... В весеннем небе блистают звёзды. В полночь москвичи идут, едут к Пасхальной
Заутрени; несут святить куличи, пасхи. На тумбах тротуаров дворники ставят плошки.
Тишина.
    И вдруг среди ночи по всей Москве раздаётся звон колоколов – всех «сорока сороков»!
И гудит Кремль красным звоном: Христос Воскресе! Как торжественна и восхитительна
Пасхальная Ночь!
    Ясное, весеннее утро - Светлое Христово Воскресение! Торжественно, не смолкая,
несётся колокольный звон по всей Москве... красный, Пасхальный звон....
    На улицах народу мало - дома встречают праздник. Простой народ ходит кучками, -
картузы новые, сапоги - бутылками с набором, начищенные, блестят; при часах и галошах,
идут поздравлять и христосоваться к хозяевам; в карманах у них крашеные яйца. Встречая
знакомых, снимают картузы и три раза целуются. Женщины в новых шёлковых платках.
    Проезжает извозчик, на нём - ранний визитёр, в перчатках, и тросточка с набалдаш-
ником. Дворники и кучера сидят на скамейках у ворот и лузгают подсолнухи.
    Мостовая сухая. За забором в саду воркуют голуби и весело выглядывает зелёный
бисер распускающейся бузины.
    - Ишь, поглядите-ка, - говорит дворник, - Ильюшка-то пьяней вина... Ишь, как
разговелся!
    Ильюшка ковылял по улице, останавливался, вздыхал и, переставляя нетвёрдые ноги,
покачиваясь, шёл дальше. Потом, глядя на дворников сонными глазами, сказал:
    - Ух ты! А куда ж иттить? В Рогожинскую надо - к самому Никите Иванычу... А
чижало...
    - Ишь, рано разговелся, - сказал дворник. – Куда пойдёшь? Ведь, пьян! Скажут:
срамота!
    - Чего? Ничего... ведь, ему без меня хоть закрывай кондитерскую! Ему без меня и
бисквиты не взойдут: первый мастер – я. Вот что.
    - Ну и набискитился же ты! – говорит нарядная жена кучера.
    - Ничего. Я вот полежу здесь, у лавочки, вздремну малость...
    И Ильюшка ложится у скамейки на тротуаре.
    Нарядный, в форме, идёт толстый околоточный. Останавливается и смотрит на
Ильюшку.
    - Чего?
    Дворник встаёт и говорит:
    - Это – свой. Отдыхает.
    - Хучь и свой, а в калитку его, на двор затащи! А то я за вас отвечать должон...
    Дворник тянет за ноги пьяного Ильюшку. Тот слабым голосом стонет:
    - Ну чего... Жил по 22 – положь по 25... Без меня бисквит не взойдёт. Кондитер я.
Пусти! Куда тянете?
    И Ильюшка, встав, плюнул.
    - Эх, народ! Понятия иметь не можете, что я – главный мастер. И-и-и-х! Гуляньице моё!
До чего меня гулянье довело... – запел он и, шатаясь, пошёл вдоль забора.

   Блестит белая скатерть. Весеннее солнышко освещает стол, уставленный графинами, на
нём - окорок, ветчина, заливной поросёнок, жареный гусь, пасхи, куличи.
№ 30 апрель 2007 г.                 Жемчужина                                          13

    Мои приятели-охотники как-будто переменились: при белых галстуках, лица серьёз-
ные, торжественные, они как-то скромно наливают из графина берёзовую, полынную,
английскую, горькую, рябиновую... И пьют, закусывают как-то модно, учтиво. И разговора
пустого нет.
    - У меня, - говорит Коля Курин, - ещё семнадцать визитов.
    - Это к кому же у тебя семнадцать визитов? Что-то много! – говорит приятель Вася. –
Вот я – не что-нибудь, а архитектор, а и то у меня только три. А ты – что? И семнадцать
визитов!
    - У меня, брат, ученицы, директора... У меня, брат, знакомых побольше твоего.
    - Ну, ладно, - говорит Вася, - ты меня в праздник не расстраивай. Эх, хорошо знаете,
третьего дня в Перервах под Москвой... на Москве-реке! Берёзкин говорил мне, что сбоку у
плотины, где тихо, вода натаскала лещей, и все по шести фунтов. Сегодня же еду на ночь, а
вы – как хотите! Если бы это вот - всё, что на столе - в корзинку и туда...
    Я заметил, что у всех моих приятелей-охотников загорелись глаза.
    - Ну, Вася, ты просто гений! Ведь верно? – сказал Караулов. – У меня тоже визиты;
один - обязательно... нужно... Сейчас поеду. А когда ты на Курском вокзале будешь? Поеду
с тобой.
    «Действительно, верно, - подумал я, - не поехать ли?! День ясный. Весна. И визитов
никаких нет»
    - И я с вами! – сказал доктор Иван Иванович. – Съезжу к пациенту и – на вокзал!
    - Ну, если так, то и я поеду, - мрачно сказал Коля. – Только сделаю два визита и - ну,
их! Хоть на воде побуду...

    Со станции ночью шли пешком. Несли куличи, удочки.
    - Вот что, - сказал Василий Княжев, - утром пойдём к плотине, а сейчас – в Кусково, на
пруд. Это рядом. Тихо, скромно на бережку и закусим. А там - глядишь, и зазвенят бубен-
чики: значит, линь попал!
    - Верно, сказал Василий, - всё правильно.
    На пруду, где сквозь проглядывал дворец Шереметева, около высокого парка с ацетиле-
новым фонарём, закусывали приятели.
    - Чу! – сказал Василий.
    Тихонько мы подошли к расставленным удочкам; на одной качался бубенчик; потом он
задрожал и зазвонил. Василий быстро схватил короткое удилище и стал тянуть, перебирая
леску, большого линя. Он кружился в тёмной воде у берега. Вася ловко подхватил его
подсачком.
    Большой линь бился на берегу и открывал рот.
    - Не хотел я ехать, - с досадой сказал, глядя на пойманную рыбу Иван Иванович. – В
такую-то ночь! Я возвращаюсь на станцию...
    Все как-то смущённо замолчали.
    - Тогда вот что, - предложил доктор: - пойдёмте на станцию, там поспим, а утром –
сюда же... Наловим живцов и закинем на щук. Щук не жалко. Ведь, на морду щучью
посмотреть – жалеть не станешь!
    Он взял линя и бросил в воду.
    А на утро подошёл поезд и все мы поехали дальше – в Царицыно. Там, на царицынских
прудах был клуб рыболовов, - дом стоял на самом берегу пруда.
    Когда мы приехали, в нём было полным полно народа. И пошли такие розговены и
разговоры охотничьи, что мы застряли в клубе на три дня.
    Не могу не упомянуть о том, что, когда приятель Вася, поймав судака, рассказал за
ужином, как судак его «смеялся», то все рыболовы замолчали...

                                                                КОНСТАНТИН КОРОВИН.

  Батька, ты пирог съел?
  - Ей, ей, не я..!
  А хочешь ещё?
  – Хочу.                                 И тайком выпитый стаканчик в голову бьёт.
14                                 Жемчужина                       № 30 апрель 2007 г.




                                               Первое Апреля.
Опять весна! Опять какой-то гений
Мне шепчет незнакомые слова,                   Денёк весёлый! С давних пор
И сердце жаждет новых песнопений,              Обычай есть патриархальный
И в забытье кружится голова.                   У нас: и лгать, и всякий вздор
Опять кругом зазеленели нивы,                  Сегодня всем пороть нахально.
Черёмуха цветёт, блестит роса,                       Хоть ложь-то, впрочем, привилась
И над землёй, светлы и горделивы,                    Так хорошо к нам в самом деле,
Как купол храма, блещут небеса.                      Что каждый день в году у нас
    Но этой жизни мне теперь уж мало,                Отчасти – Первое Апреля...
    Душа моя тоской отравлена...               Но вот N.N., приятель мой, -
    Не так она являлась мне, бывало,           Он вечно лжёт, и мрачен вечно;
    Красавица, волшебница-весна!               Не мудрено: его порой
    Сперва ребёнка языку природы               Бранят за то... Теперь беспечно
    Она, смеясь, учила в тишине,                     Смеётся, шутит... Как понять?
    И для меня сбирала хороводы,                     А! Понимаю, пустомеля
    И первый стих нашёптывала мне.                   Всем безопасно может врать:
Потом, когда с тревогой непонятной                   Сегодня – Первое Апреля!
Зажглася в сердце отрока любовь,               А я теперь, наоборот,
Она пришла и речью благодатной                 Способен даже больше верить:
Живила сны и волновала кровь:                  Сегодня всякий, правда, лжёт,
Свидания влюблённым назначала,                 Зато не нужно лицемерить;
Ждала, томилась с ними заодно,                       Сегодня можно говорить
Мелодией по клавишам звучала,                        Всю правду, метко в друга целя,
Врывалася в раскрытое окно.                          Потом всё в шутку обратить: -
    Теперь на жизнь гляжу я оком мужа,               «Сегодня – Первое Апреля...»
    И к сердцу моему, как в дверь тюрьмы,                              А. АПУХТИН.
    Уж начала подкрадываться стужа,
    Печальная предвестница зимы...
    Проходят дни без страсти и без дела,
    И чья-то тень глядит из-за угла...
    Что ж, неужели юность улетела?
    Ужели жизнь прошла и отцвела?
Погибну ль я в борьбе святой и честной
Иль просто так умру в объятьях сна, -
Явися мне в моей могиле тесной,
Красавица, волшебница-весна!
Покрой меня травой и свежим дёрном,
Как прежде, разукрась свои черты,
И над моим забытым трупом чёрным
Рассыпь свои любимые цветы..!
                   А. АПУХТИН



 Память.
    Французские и швейцарские учёные выяснили, почему одни люди никогда ничего
 не забывают, тогда как у других, как говорится, «в одно ухо влетает, а из другого
 вылетает».
    Всё дело в особых молекулах, способных стирать воспоминания. Раньше учёные
 пытались выявить вещества, стимулирующие память, а исследователи под руко-
 водством И. Мансюи пошли от обратного – решив, что изучение механизма
 «забывания» поможет найти ключ к идеальной памяти.
№ 30 апрель 2007 г.                Жемчужина                                        15


                                                          Письма читателей
Уважаемая Тамара!
    Прошу простить, что беспокою Вас...
    Обращаюсь к Вам в силу того, что уже много лет занимаюсь разысканиями в связи с
историей жизни и деятельности архиепископа Хайларского Димитрия (Вознесенского),
который похоронен здесь, в Петербурге, и за могилой которого я присматриваю уже доста-
точно давно.
    Возможно, Вам приходилось видеть две посвящённые Владыке Димитрию статьи,
написанные и мною самостоятельно, и в сотрудничестве с Т.А. Богдановой. Одна, доста-
точно подробная, статья появилась в сборнике «Православный путь» за 2005 год, издава-
емом в Джорданвилле, другая – краткая статья – напечатана была в № 126, 2006 г., газеты
«На сопках Маньчжурии». Есть и статья в Интернете – надо набрать мою фамилию в
сочетании со словами Димитрий Хайларский и она сразу найдётся.
    Уже несколько лет я стараюсь собирать материалы о Богословском факультете Универ-
ситета Св.Владимира в Харбине и о Духовной Семинарии в Харбине, потому что это были
самые интересные духовные учебные заведения русской эмиграции. Факультет являлся
прямым наследником духовно-образовательной традиции русских Духовных Академий
(Киевской, Московской, Петербургской и Казанской), и это было в своём роде единствен-
ное, уникальное явление, потому что даже столь известное учебное учреждение, как Свято-
Сергиевский Православный богословский Институт в Париже имело, скорее, характер
полу-церковный полу-светский.
    Если о других духовных учебных заведениях, основанных русскими беженцами,
известно достаточно многое, то о Богословском факультете Университета Св.Владимира в
Харбине и о Семинарии не написано почти ничего. Поэтому я и стараюсь написать хотя бы
краткую историю Факультета и Семинарии и, главное, составить списки выпускников и
преподавателей, желательно с краткими биографическими очерками и фотопортретами.
Ведь их дальнейшая судьба и служение по всему миру - это самая большая заслуга
Факультета.
    Выпускников было немного и сделать такую работу можно было бы достаточно
быстро, если бы появилась возможность обратиться к -
* здравствующим ещё выпускникам и
* к потомкам тех, кто обучался на Богословском Факультете и в Семинарии
    - с просьбою предоставить хотя бы минимальные биографические сведения об этих
людях...
    Насколько мне известно, Ваш журнал «Жемчужина» имеет немалую читательскую
аудиторию, в силу чего я и позволяю себе покорнейше просить Вас не отказать в воз-
можности через Ваш журнал обратиться к ещё здравствующим выпускникам или бывшим
студентам Харбинского Богословского Факультета и Семинарии, а также к их потомкам и
родственникам с просьбою о содействии в составлении списка выпускников, студентов и
преподавателей, а также в написании общего очерка истории этих учебных учреждений. Я
прошу Вас позволить поместить на страницах Вашего журнала
    - текст, разъясняющий стоящую передо мной задачу и то, какие именно сведения по
истории этих учебных заведений было бы желательно получить для подготовки истории
Факультета и Семинарии,
    - а также, для возможной переписки, и мой почтовый адрес в Париже (где я живу,
начиная с 1989 года с небольшими перерывами, и где я готовил свой докторат по истории
церковно-общественной жизни в эмиграции).
    Третьего дня (31 января 2007) исполнилось 60 лет кончины владыки Димитрия
Вознесенского в Ленинграде. Мы служили панихиду и посетили могилу. В связи с этим
юбилеем позволю себе предложить для Вашего журнала статью о нём, ибо его помнят и
любят многие харбинцы, да и не только они, - и в Китае он был весьма ценим и популярен,
хотя его титул Хайларский оставался, скорее, номинальным в виду сложности сообщения
Маньчжурии и г. Хайлара...
16                                          Жемчужина                               № 30 апрель 2007 г.


                                                                       Письма читателей
    Если такой материал Вас может заинтересовать, - не откажите, пожалуйста, сообщить
какого он должен быть объёма. Я могу предоставить текст любого размера. Хотелось бы
надеяться, что такая публикация могла бы помочь узнать что-то новое о владыке Дими-
трии, потому что его благотворительная и пастырская работа (создание и поддержание
четырёх !!! приютов), а также его церковно-педагогическая деятельность выдвигают его в
число наиболее значимых русских иерархов. К сожалению, он известен ныне лишь как отец
приснопамятного митрополита Филарета. А ведь богословские труды владыки Димитрия –
едва ли не самое талантливое и значительное из написанного в этой области за годы суще-
ствования русской эмиграции. К сожалению, всё это совершенно не известно в России,
несмотря на свою несомненную своевременность и полезность. По мере своих сил я и
стараюсь напомнить об этом нашим современным соотечественникам, и надеюсь даже
поместить метериал о владыке Димитрии в издании Петербургского Института истории
Академии наук, в котором и подвизаюсь...
    Буду очень признателен, уважаемая Тамара, если найдёте возможность ответить мне
или оказать какое-либо содействие в претворении в жизнь вышеперечисленных начинаний.

3 февраля 2007 7., пятница, С.-Петербург.             С уважением,           Александр Клементьев.




      Уважаемая Тамара Николаевна!
        Огромное, самое искреннее Вам спасибо за 2 новых номера «Жемчужины»,
      за Вашу книгу рассказов «Душенька».
        Всё, что Вы присылаете, всегда вызывает у меня восхищение: и подбор
      иллюстраций, и бездна вкуса в их размещении, и, конечно же, содержательная
      сторона того, о чём Вы пишете, какие материалы включаете в журнал...
                                   ...Ещё раз огромное Вам спасибо.
                                                                    Н. Рыжак.
      Российская Государственная Библиотека. Москва         20-2-2007 г.



Уважаемая, Тамара, добрый день!
    Спасибо. Я получил неожиданное удовольствие от Вашей книжки. Я, было, приго-
товился познакомиться с детскими историями, типа «Тузика», и вдруг такая проник-
новенная, пронзительная проза. Мне, как эмигранту, страшно близки сюжеты Ваших
повествований. Я, почти не отрываясь, проглотил книжку. Вероятно, я чувствую себя
здесь, в Австралии, все еще изгоем, и такие сюжеты сильно действуют на мою российскую
душу. Жена даже и прослезилась. Полагаю, книжка должна иметь успех у всех, кто оторван
по разным причинам от родимых корней. Думаю, многие, прочитав Ваши истории, найдут
похожие случаи, ситуации и вокруг себя, среди родных и знакомых. Еще раз Спасибо.
    Это послание, Тамара, высылаю под «английским файлом». Возможно, теперь Вы его
откроете. Потому прилагаю один из своих последних опусов «ЛОХ». Я его, в числе
нескольких, возил на Конкурс Антиподов в Сидней с месяц тому. Несколько рассказиков
пожелал напечатать журнал «Австралийская мозаика». Не ведаю, какой из рассказов
пойдет первым. Потому прошу Вас, Тамара, если «Лох» подойдет «Жемчужине», пока его
не запускать. Сиднейские журналы уже опубликовали почти все из моих опусов, что до них
Вы поместили на страницах «Жемчужины»...
                                             20.12.06, (Россия), Канберра.      Гончаров Геннадий.
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30
Pearl 30

Más contenido relacionado

La actualidad más candente

пушкин
пушкинпушкин
пушкинPower-P
 
Памяти Пушкина посвящается
Памяти Пушкина посвящаетсяПамяти Пушкина посвящается
Памяти Пушкина посвящаетсяmagammed93
 
пушкинские места 2 презентация
пушкинские места  2 презентацияпушкинские места  2 презентация
пушкинские места 2 презентацияgngfjhgfhjf
 
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.Mika Kamendatyan
 
презентация экскурсия по пушкинским местам
презентация экскурсия по пушкинским местампрезентация экскурсия по пушкинским местам
презентация экскурсия по пушкинским местамArdos
 
Пушкин (Болдинская осень)
Пушкин (Болдинская осень)Пушкин (Болдинская осень)
Пушкин (Болдинская осень)LESNIC
 
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка по роману О. Уайльда "Портре...
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка  по роману О. Уайльда "Портре..."Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка  по роману О. Уайльда "Портре...
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка по роману О. Уайльда "Портре...Агния Книгина
 
Александр Пушкин и Наталья Гончарова
Александр Пушкин и Наталья ГончароваАлександр Пушкин и Наталья Гончарова
Александр Пушкин и Наталья ГончароваГалина Сызько
 
А. Блок Прекрасная незнакомка
А. Блок Прекрасная незнакомкаА. Блок Прекрасная незнакомка
А. Блок Прекрасная незнакомкаСкиту Омск
 
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...OpenLibrary35
 
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставка
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставкаГоворят ушедшие герои : виртуальная выставка
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставкаАгния Книгина
 
пушкин адресаты лирики
пушкин адресаты лирикипушкин адресаты лирики
пушкин адресаты лирикиDdeva
 
Анна Ахматова
Анна АхматоваАнна Ахматова
Анна Ахматоваizrustem
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкинаmis801
 
пушкин болдинская осень
пушкин болдинская осеньпушкин болдинская осень
пушкин болдинская осеньDdeva
 
А. Пушкин. Мир чувств
А. Пушкин. Мир чувствА. Пушкин. Мир чувств
А. Пушкин. Мир чувствfonelene elengone
 
пушкин детям
пушкин детямпушкин детям
пушкин детямDdeva
 

La actualidad más candente (18)

пушкин
пушкинпушкин
пушкин
 
Памяти Пушкина посвящается
Памяти Пушкина посвящаетсяПамяти Пушкина посвящается
Памяти Пушкина посвящается
 
пушкинские места 2 презентация
пушкинские места  2 презентацияпушкинские места  2 презентация
пушкинские места 2 презентация
 
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.
Александр Сергеевич Пушкин. Вся биография жизни поэта.
 
презентация экскурсия по пушкинским местам
презентация экскурсия по пушкинским местампрезентация экскурсия по пушкинским местам
презентация экскурсия по пушкинским местам
 
Пушкин (Болдинская осень)
Пушкин (Болдинская осень)Пушкин (Болдинская осень)
Пушкин (Болдинская осень)
 
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка по роману О. Уайльда "Портре...
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка  по роману О. Уайльда "Портре..."Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка  по роману О. Уайльда "Портре...
"Лечите душу ощущениями" : виртуальная выставка по роману О. Уайльда "Портре...
 
Александр Пушкин и Наталья Гончарова
Александр Пушкин и Наталья ГончароваАлександр Пушкин и Наталья Гончарова
Александр Пушкин и Наталья Гончарова
 
А. Блок Прекрасная незнакомка
А. Блок Прекрасная незнакомкаА. Блок Прекрасная незнакомка
А. Блок Прекрасная незнакомка
 
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...
«Всяк дом мне чужд…»: материалы для проведения беседы о жизни и творчестве Ма...
 
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставка
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставкаГоворят ушедшие герои : виртуальная выставка
Говорят ушедшие герои : виртуальная выставка
 
пушкин адресаты лирики
пушкин адресаты лирикипушкин адресаты лирики
пушкин адресаты лирики
 
Анна Ахматова
Анна АхматоваАнна Ахматова
Анна Ахматова
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкина
 
А.С. Пушкин
А.С. Пушкин А.С. Пушкин
А.С. Пушкин
 
пушкин болдинская осень
пушкин болдинская осеньпушкин болдинская осень
пушкин болдинская осень
 
А. Пушкин. Мир чувств
А. Пушкин. Мир чувствА. Пушкин. Мир чувств
А. Пушкин. Мир чувств
 
пушкин детям
пушкин детямпушкин детям
пушкин детям
 

Similar a Pearl 30

о няне пушкина
о няне пушкинао няне пушкина
о няне пушкинаmis801
 
о няне пушкина
о няне пушкинао няне пушкина
о няне пушкинаmis801
 
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"Natalia Zhukova
 
Literatura
LiteraturaLiteratura
LiteraturaJantsuk
 
пушкинские места 1 презентация
пушкинские места  1 презентацияпушкинские места  1 презентация
пушкинские места 1 презентацияgngfjhgfhjf
 
а.с. пушкин
а.с.  пушкина.с.  пушкин
а.с. пушкинco1858
 
Под вашу сень, Михайловские рощи
Под вашу сень, Михайловские рощиПод вашу сень, Михайловские рощи
Под вашу сень, Михайловские рощиТатьяна Борщова
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкинаmis801
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкинаmis801
 
пушкин чудное мгновение
пушкин чудное мгновениепушкин чудное мгновение
пушкин чудное мгновениеDdeva
 
александр сергеевич пушкин
александр сергеевич пушкиналександр сергеевич пушкин
александр сергеевич пушкинscalex
 
Биография А.С. Пушкина
Биография  А.С. ПушкинаБиография  А.С. Пушкина
Биография А.С. Пушкинаolganach
 
Биография А.С. Пушкина
Биография А.С. ПушкинаБиография А.С. Пушкина
Биография А.С. Пушкинаolganach
 

Similar a Pearl 30 (20)

о няне пушкина
о няне пушкинао няне пушкина
о няне пушкина
 
о няне пушкина
о няне пушкинао няне пушкина
о няне пушкина
 
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"
Александр Сергеевич Пушкин и его "Маленькие трагедии"
 
Literatura
LiteraturaLiteratura
Literatura
 
пушкинские места 1 презентация
пушкинские места  1 презентацияпушкинские места  1 презентация
пушкинские места 1 презентация
 
пушкин
пушкинпушкин
пушкин
 
Бессмертный гений
Бессмертный генийБессмертный гений
Бессмертный гений
 
а.с. пушкин
а.с.  пушкина.с.  пушкин
а.с. пушкин
 
Презентация. книги
Презентация. книгиПрезентация. книги
Презентация. книги
 
Под вашу сень, Михайловские рощи
Под вашу сень, Михайловские рощиПод вашу сень, Михайловские рощи
Под вашу сень, Михайловские рощи
 
пушкин
пушкинпушкин
пушкин
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкина
 
творчество пушкина
творчество пушкинатворчество пушкина
творчество пушкина
 
Zhizn i tvorch.a.s.pushkina
Zhizn i tvorch.a.s.pushkinaZhizn i tvorch.a.s.pushkina
Zhizn i tvorch.a.s.pushkina
 
пушкин чудное мгновение
пушкин чудное мгновениепушкин чудное мгновение
пушкин чудное мгновение
 
Тайна роковой дуэли
Тайна роковой дуэлиТайна роковой дуэли
Тайна роковой дуэли
 
александр сергеевич пушкин
александр сергеевич пушкиналександр сергеевич пушкин
александр сергеевич пушкин
 
Биография А.С. Пушкина
Биография  А.С. ПушкинаБиография  А.С. Пушкина
Биография А.С. Пушкина
 
Биография А.С. Пушкина
Биография А.С. ПушкинаБиография А.С. Пушкина
Биография А.С. Пушкина
 
пушкин а. с.
пушкин а. с.пушкин а. с.
пушкин а. с.
 

Más de Тамара Малеевская (15)

Pearl 49 back cover
Pearl 49 back coverPearl 49 back cover
Pearl 49 back cover
 
51 back
51 back51 back
51 back
 
Pearl 50 back cover
Pearl 50 back coverPearl 50 back cover
Pearl 50 back cover
 
Pearl 52 back
Pearl 52 backPearl 52 back
Pearl 52 back
 
Pearl back cover-53
Pearl   back cover-53Pearl   back cover-53
Pearl back cover-53
 
Pearl back cover - 54
Pearl back cover - 54Pearl back cover - 54
Pearl back cover - 54
 
Compressed pearl 50
Compressed pearl 50Compressed pearl 50
Compressed pearl 50
 
Pearl 22
Pearl 22Pearl 22
Pearl 22
 
Pearl 23
Pearl 23Pearl 23
Pearl 23
 
Pearl 24
Pearl 24Pearl 24
Pearl 24
 
Pearl 25
Pearl 25Pearl 25
Pearl 25
 
Pearl 26
Pearl 26Pearl 26
Pearl 26
 
Pearl 27
Pearl 27Pearl 27
Pearl 27
 
Pearl 28
Pearl 28Pearl 28
Pearl 28
 
Pearl 29
Pearl 29Pearl 29
Pearl 29
 

Pearl 30

  • 1. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 1 Редакция «Жемчужины» поздравляет всех своих читателей, подписчиков и друзей журнала, как в русском Зарубежье, так и в России, с радостным праздником Светлого Христова Воскресения и желает всем доброго здоровья, счастья, мира и всякого благополучия. Пусть эта книга священная Спутница вам неизменная Будет везде и всегда. Пусть эта книга спасения Вам подает утешение В годы борьбы и труда. Эти глаголы чудесные, Как отголоски небесные В грустной юдоли земной, Пусть в ваше сердце вливаются, И небеса сочетаются С чистою вашей душой. щё последний снег в долине мглистой На светлый лик весны бросает тень, КР Но уж цветёт душистая сирень, И барвинок, и ландыш серебристый. Как кроток и отраден день лучистый Горе И как приветна ив прибрежных сень, - от Бога, Как будто ожил даже мшистый пень, а Склонясь к воде, бестрепетной и чистой. неправда Кукушки нежный плач в глуши лесной от Звучит мольбой, тоскующей и странной. дьявола. Как весело, как горестно весной, - Как мир хорош в своей красе нежданной, - Контрастов мир, с улыбкой неземной, Загадочный, под дымкою туманной... К. БАЛЬМОНТ.
  • 2. 2 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. ...В Словакии, в замке Бродзяны, оказалось довольно много связанных с Пушкиным изобразительных матери- алов, принадлежащих сестре жены поэта - Александре Николаевне Гончаровой, которая в 1852 году вышла замуж за овдовевшего австрийского дипломата Густава Фризенгофа и тогда же навсегда покинула Россию (см. «Огонек», № 6 1977). Первая жена Фризенгофа Наталия Ивановна Иванова, по происхождению тоже русская, была приемной дочерью тетки Гончаровых - Софьи Ивановны Загряжской, в заму- жестве де Местр. С 1839 г. по 1844 г. Густав Фризенгоф и его первая жена находились в России. В августе-сентябре 1841 года они гостили у Н.Н. Пушкиной в Михайловском. Будучи там, Наталия Ивановна Фризенгоф сделала целый ряд рисунков, представляющих немалый интерес. Они ис- Н.Н. Пушкина с дочерью Марией в полнены на листах альбома переселившегося в Россию Михайловском. 17 августа 1841 г. французского писателя и художника Ксавье де Местра, ав- (Рисунки из альбома Н.Н. Пушкиной. тора известного портрета матери Пушкина. На них люби- Всесоюзный музей А.С. Пушкина). тельски и в то же время достаточно умело, тонко и изящно изображены Наталия Николаевна с дочерью Машей у березы (дата рисунка 15 августа), Наталия Николаевна (15 августа), и Александра Николаевна (8 августа). В ходе многолетних поисков бродзянских матери- алов мне все время хотелось обнаружить следы пребы- вания Фризенгофов в России в архивах или музеях СССР. В конце концов они нашлись: в фондах Всесо- юзного музея А.С. Пушкина в Ленинграде хранится альбом Н.Н. Пушкиной, единственный дошедший до нас, с портретами родных и знакомых. Судьба его не совсем обычна. После смерти матери он оказался у старшей дочери поэта - Марии Александровны. В 1918 году, когда та ехала из Петрограда, альбом был у нее украден. Много лет спустя, в 1937 году, новый владе- лец, случайно купивший альбом, передал его Литера- турному музею в Москве, и позже он попал в Ленин- град. Есть предположение, что в начале 1840-х годов Григорий Пушкин, сын поэта, - ри- сунок Н.И. Фризенгоф, 15 августа чистый альбом купил и подарил Наталии Николаевне 1841 г. (Рисунки из альбома Н.Н. Пуш- поэт Вяземский, который в стихотворении под названи- киной. Всесоюзный музей А.С. Пушкина). ем «Наталии Николаевне Пушкиной» писал: На эти белые и свежие листы Переносите вы свободною рукою Дневную исповедь, заметки и мечты, - Записывайте здесь живую повесть дня... Альбом Н.Н. Пушкиной содержит любительские и профессиональные рисунки разных исполнителей (Н.И. Фризенгоф, английского художника Т. Райта, Н.П. Ланского, возмож- но, де Местра) за период с 1841 по 1849 год. Открыли «живую повесть дня» в альбоме многочисленные рисунки Наталии Ивановны, сделанные ею во время отдыха в Михайлов- ском. Среди них есть аналоги всех ее рисунков из альбома де Местра. которые делались почти в те же самые дни. В числе рисунков-портретов Н.И. Фризенгоф в альбоме примечательны самые ранние по времени зарисовки детей Пушкина. Особый интерес представляет серия рисунков, как
  • 3. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 3 есть основания считать, изображающих близких друзей поэта из соседнего с Михайлов- ским имения Тригорское. Все рисунки объединяет живость и непосредственность восприя- тия, быстрое одноразовое исполнение, делающие их документальными. Знакомство с ри- сунками Н.И. Фризенгоф в альбоме Н.Н. Пушкиной помогло установить одну из нитей, соединяющую бродзянские материалы с пушкинскими реликвиями в СССР, позволило воочию увидеть историческую связь между ними. «Огонек» 1979 г. ЛЕВ КИШКИН. В чужую жену чёрт ложку мёду кладёт. Habent sua fate a libeli* Книги имеют свою судьбу: от первого чернильного слова до наборной литеры - жизнь. В 1917 году в подмос- ковной Лопасне, отправляя деревенские припасы в город, владелец усадьбы бросил взгляд на благородную желтизну обертки, мерцавшую лиловыми строками. Послали за ку- харкой, потом ринулись в кладовую. Так были найдены материалы к истории Петра Великого - черновики труда, к которому Пушкин готовился по крайней мере пятнадцать лет: «Об этом государе, - говорил он своему приятелю Кел- леру за три недели до смерти, - можно написать более, чем об истории России вообще». Формальное (географическое и хронологическое) нача- ло: Михайловское, 1827 год. Вульф, приехав 16 сентября отобедать к Пушкину, нашел его в кабинете, по-домашнему Обложка первого издания поэмы. в халате и красной феске. Стол, как обыкновенно, был погребен под перемаранными тетрадями пополам с грудами книг: рядом с Монтескье, Альфьери и «Изъяснением снов» Вульф заметил «Журнал Петра I». Показал ему Пушкин и «только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал... присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил. Главная завязка этого романа будет... неверность жены сего арапа, которая родила ему белого ребенка и за то была посажена в монастырь...» «Мы пошли обедать, запивая рейнвейном швейцарский сыр...» - не забыл помянуть Вульф. После обеда состоялся бильярд, и, загоняя костяной шар в лузу, Пушкин обронил ни с того, ни с сего: «Удивляюсь, как мог Карамзин написать так сухо первые части своей «Истории»... Я непременно напишу историю Петра I...» Вот факт, на который ссылаются исследователи как на первое упоминание о главной работе Пушкина. Однако начало было значительно раньше, оно гнездилось в самом генезисе - (прадед по матери оказался воз- несен Петром; предка же по отцу, за участие в стрелецком заговоре, государь повесил), - в кругу родовых преданий, и даже осязание оказывалось зачастую в плену этой темы: тяже- лая медная пуговица с камзола первого русского императора украшала набалдашник пуш- кинской трости. Начало было, и когда «мудрец - человек высокий», Николай Карамзин, выпустил в свет свою «Историю». Девятый том «Истории государства Российского» появился в 1820 году, а в 1822-м, как бы принимая эстафету и включаясь в соревнование (которое будет продолжаться всю жизнь), Пушкин составляет так называемые «Заметки по русской истории XVIII века», где с присущей ему стремительной гениальностью промчался сквозь целое столетие, уместив его на полутора листах. Время Петра сформулировалось уже тогда: «все состояния, окован-
  • 4. 4 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. ные без разбора, были равны пред его дубинкою. Все дрожало, все безмолвно повинова- лось». Это - камертон для настройки: именно отсюда переймется словесная фактура, темп и ритм изложения последующих вещей о Петре. А потом, в 1824 году, были Бендеры - место, где Пушкин смог ощутить ту эпоху всей своей плотью: он познакомился здесь с Николой Искрой, 135-летним малороссом, воочию видавшим Карла XII, поскольку еще хлопцем носил в шведский лагерь творог, молоко, масло и яйца, имея дело с самим королем, которого поначалу принял за лакея, так как тот «каждое яйцо брал в руку, взвешивал его и смотрел через оное на солнце». Бендеры занимали Пушкина и еще по одной причине... Липранди вспоминает: «Мы отправились на место бывшей Варницы, взяв с собой второй том Нордберга и Мотрея, где изображен план лагеря, окопов, фасады строений... и несколько изображений во весь рост Карла XII. Рассказ Искры о костюме этого короля поразительно был верен с изображением его в кни- гах. Не менее изумителен был рассказ его о начертании окопов, ворот, ведущих в оные, и неко- Полтавская баталия. Гравюра П. Пикара, 1711 г. торые неровности в поле соот- ветствовали местам, где находи- лись бастионы и т. д.. Но не это занимало Пушкина: он добивал-ся от Искры своими расспросами узнать что-либо о Мазепе, а тот не только что не мог указать ему желаемую могилу или место, но и объявил, что такого и имени не слыхал. Пушкин не отставал, толкуя ему, что Мазепа был казачий генерал и православный, а не басурман, как шведы, - но все напрасно». Это начальный отзвук «Полтавы». До поэмы еще далеко, целых четыре года, но ее видение вдруг замаячило где-то поблизости: узнав, например, что Рылеев задумал своего «Палея», Пушкин пишет в Петербург брату: «Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы». Однако, предстоит еще писанье «Арапа Петра Великого». Лаконизм, блеск и живописность отделки первой прозаической пробы не поддаются сравнению до сих пор, но сам сюжет «семейного» романа заводил в тупик: Ганнибал приезжает из Франции после учения всего лишь за два года перед смертью преобразователя, и его основная судьба падает уже на послепетровскую эпоху. И Пушкин бросает перо на самом начале: на сцене появляется Мазепа. Иван Степанович Мазепа-Колединский оказался замешан в украинской смуте первых лет «осьмнадцатого века», как изюм в куличе: православный шляхетский дворянин, воспи- танный иезуитами, служил вначале польскому королю Яну Казимиру, присягнув на всякий случай и турецкому султану. В Малороссии его ждала головокружительная карьера: за несколько лет он прошел путь от войскового товарища до гетмана - и все сложилось бы, наверное, по-другому, если бы не старческая роковая любовь: казацкий полковник Кочубей ответил за свою соблазненную дочь Матрену доносом царю. Мазепа казнил Кочубея и явился на переговоры к Карлу. Их план: гетман подымает донских казаков, астраханских татар и турок, и вместе с королевским войском вся армада движется на Москву с тыла и флангов. Шведский же генерал Любекер с четырнадцатитысячным корпусом бьет по Санкт-Петербургу из Финляндии. Однако «сия игра в Божиих руках», говорил Петр. В июне король штыками пробивает заслон Шереметева и Меншикова и выходит к Могилеву в ожидании провиантского обоза Левенгаупта: армия настолько изголодалась, что полевые кухни варили жухлые ржаные колосья. Наконец, подоспел и Левенгаупт, но без припасов, -
  • 5. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 5 11 тысяч его солдат оказались наголову разбиты при Лесной: пушки, заряды и съестное на всю армию были брошены на бережку речки Сожи. Надеждой оставался один Мазепа. Но и эта надежда вскоре лопнула - гетман привел с собою лишь небольшой отряд. Историки пишут: следовало умирать от голода или брать Полтаву. Но как? Артиллерия почти без пороха - одни сабли. И все же голод не тетка, и выбор между смертью и в прямом смысле животом не заставил себя ждать: «В 27 день июня 1709 года поутру весьма рано, почитай при бывшей еще темноте, противник на нашу кавалерию как конницею, так и пехотою своею с такой фуриею напал, чтобы не токмо конницу нашу раззорить, но и реду- тами овладеть...» А затем свился остервенелый клубок, сцепленье живых и мертвых тел, окрашенное оранжево-желтым пушечным дымом и огненными искрами, кровью людей и животных, - клубок, который бешено вертелся на одном месте под аккомпанемент бата- рейного грохота, лязга железа, барабана и предсмертных хрипов. Центр вел Шереметев, правое крыло - Боур, левое - Меншиков. Сам царь командовал лишь полком, но проявлял (единственный, между прочим, раз в жизни) чудеса храбрости: одна пуля пробила его треуголку, другая ударила в золоченый крест на груди... Все окончилось через два часа. Карла из-за раны в ноге уносили с поля на перекре- щенных копьях (вначале соорудили носилки, но их разнесло в щепы); прикрывал короля своим эскадроном полковник Горн, получивший, кстати, вдогонку семнадцать пуль, застря- вших на излете в его кожаном жилете. У Днепра ожидали две лодки: надо было разме- ститься нескольким офицерам и военной казне, собранной еще в Саксонии. Взяли с собою и фыркающего, косящего глазом Брандклипера - верного Карлова коня, сполна разделив- шего приключенческую судьбу своего господина: Брандклипер воевал в Турции, был пле- нен в Бендерах, возвращен, снова взят в плен в Стральзунде, опять возвращен, и умер в 1718 году - одномесячно с хозяином, сорока двух лет от роду. А Мазепа? Мазепа окончил свой век значительно раньше, почти сразу после Полтав- ской виктории: от отчаяния, как говорят русские источники; от яда, принятого им добро- вольно, как утверждают шведские. «...И грянул бой, Полтавский бой!» - к месту и не к месту, в самые неожиданные минуты декламировал Пушкин. «Он делал это всегда, когда его занимал какой-нибудь стих, удавшийся ему или почему-нибудь запавший ему в душу», - вспоминала Анна Керн. Санкт-Петербург, 1828 год, осень: Пушкин сочиняет «Полтаву». Он был склонен к движению и рассеянности: когда звенел голубой день, не мог усидеть в четырех стенах, и потому осень со «своими отвратительными спутниками - дождем, слякотью и туманом», - заперев его в кабинете, давала разгуляться «бесу стихотворства». Пушкин рассказывал Юзефовичу: стихи «Полтавы» ему грезились «даже во сне, так что он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах. Потом, отвечая критикам, он скажет, что написал поэму «в несколько дней», но это не совсем так. Основная часть ее действительно создалась с необычайной быстротой (из 1470 стихов 1250 были сделаны от конца сентября до 16 октября 1828 года, то есть меньше чем за три недели, однако начало черновика помечено еще «5 апр.» - днем, отстоящим от писания «Арапа Петра Великого» всего на три-четыре месяца и указующим на непосредственную связь этих двух вещей. Апрельское, чисто историческое вступление «Полтавы» - «Была та смутная пора, когда Россия молодая...» (оно перенесено потом частями в средину Первой песни и в песнь Третью) - возникало в рабочей тетради как-то вдруг. Затем следовало несколько набросков, и дело останавливается: здесь можно видеть VII главу «Евгения Онегина», стихи, адресованные Олениной, «Воспоминание», «Подражание Анакреону», начало «Сказки о царе Салтане», первые строфы «Воспоминания в Царском Селе» и другое. И только к сентябрю «Полтава» объявляется вновь: «Но быстрый Карл поворотил / В средину новых средств и сил...»; и столбцом: «Наталья? Мария. Между красавицами. Похищение. Отец? Мазепа» - так вступает в действие героиня поэмы. Далее опять, и надолго - черновики письма к Вяземскому, показания по делу о «Гавриилиаде», работа над «Анчаром», и неожиданно проза: «Гости съезжались на дачу гр. Л». Зато потом, подряд, на одном дыхании, в два столбца 62 страницы сплошного поэтического текста «Полтавы», которую мы знаем теперь и которую Пушкин написал «в несколько дней, - долее не мог бы ею зани- маться и бросил бы все». Те полгода, пока поэма сочинялась, были для тридцатилетнего Пушкина необычайно
  • 6. 6 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. сложны и запутанны, здесь смешались отчаяние, страсти, любовь, здесь внешние обстоя- тельства свелись в клин, который мог перекосить всю его судьбу. За это время он просил дважды об отлучке: на войну против турок и в Париж. Его не пустили. Кроме того, «дело о стихах на 14-е декабря» оставалось еще не совсем замятым. Но и отказы в путешествиях, и неприятности с «Андреем Шенье» не шли ни в какое сравнение с гремевшей историей об авторстве «Гавриилиады». Чем могла закончиться эта история, ведал один Бог. «Ты зовешь меня в Пензу, - пишет Пушкин 1 сентября Вяземскому, - а того и гляди, что я поеду далее... прямо, прямо на восток». От тяжести в душе он спасается в те дни двумя средствами: крупной карточной игрой («не на жизнь, а на смерть») и любовью. Любовей было две: одна возвышенная и идеальная к Аннет Олениной, другая тяжелая, как больной сон, к «медной Венере» - Аграфене Закревской (ту и другую потом прочили в героини посвящения «Полтавы»). Стоит во все это вдуматься, чтобы оценить страшное напряжение нервов, которое преодолевал Пушкин в работе, тем более что работа эта была не просто художественным сочинением. Каждый стих, каждое выражение и даже почти каждое слово здесь строго документальны: «Обре- менять вымышленными ужасами исторические характеры и немудрено и не великодушно. Клевета и в поэмах всегда казалась мне непохвальною». Причем, нет сомнения, что Пушкин с его воображением не только о своих героях все знал, он их «видел», плотью ощущал: Петра, сутулого, нервически дергающегося от тика, с бородавкой на правой щеке, в зеленом, толстого голландского сукна, преображенском кафтане с золотым галуном и большими роговыми пуговицами; Карла - прозрачные глаза, плетеная косичка парика опущена сзади в желтый кожаный кошелек, потертые замшевые штаны, длинная широкая шпага и грязные башмаки со стальными пряжками. А вот и Мария с Мазепою: она «стройна, ее движенья - «То лебедя пустынных вод / Напоминают плавный ход, / То лани быстрые стремленья. / Как пена, грудь ее бела»; он - седой, широкий, весь какой-то «львиный», в странном сочетании тесной немецкой одежды и свисающих запорожских усов. Однако - «Habent sua fate a libeli...» Самая зрелая изо всех моих стихотворных повестей - та, в которой все почти оригинально (а мы из этого только и бьемся, хоть это еще и не главное), «Полтава», - не имела успеха». Критики обвиняли поэму и в военных неточ- ностях: «если кавалерия своя и неприятельская рубятся между собой, то ядра не могут между ними прыгать и разить...»; и в казусах психологических - «отроду никто не видывал, чтоб женщина влюбилась в старика». Сам же автор, говоря об оригинальности своего сочи- нения, ошибался вряд ли – вспомним лишь Мазепу: «отвратительный предмет», изобра- женный драматически, можно смело называть первым антигероем (выражаясь современно) в русской литературе. Новации «Полтавы» очевидны, но здесь важны не они, а то, что это была уже вторая, после романа о Ганнибале, попытка освоения Петровой темы: в первом случае государь появлялся заботливым сватом, в другом - боевым героем. Обе, только так поданные фигу- ры, полностью, конечно, удовлетворять не могли, и уже в 1831 году прозвучала принципи- ально новая интонация, донесенная современником: «Пушкин только и говорит, что о Петре, которого не возлюбляет». Здесь, быть может, начало третьей попытки - «Медного всадника»... Один английский путешественник, побывавший у нас в царствование преобразователя, остроумно заметил, что в России «нет джентльменов, а только капитаны и майоры, асессо- ры и регистраторы». Перенимая заморский лексикон, можно согласиться, что все джентль- мены, наверное, задержались позади восемнадцатого века, но зато, очнувшись через сто лет, поспешили прямо на Сенатскую площадь: «Что же значит наше старинное дворян- ство? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе! Кто был на площади 14 декабря? Одни дворяне», - скажет Пушкин. Майоры и регистраторы - истинные дети Петра, и потому в «Медном всаднике» Пуш- кин поставил в дикий час беды государя со своим созданием даже не лицом к лицу, но спинами друг к другу: «горделивого истукана» верхом на Фальконетовом коне, Евгения, спасающегося от наводненья, «на звере мраморном верхом»; в этой нелепо-жуткой мизан- сцене, быть может, и выразился частично нравственный результат движения, «переданного сильным человеком... в огромных составах государства преобразованного».
  • 7. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 7 То, что Пушкин стал «не возлюблять» Петра к концу жизни, не совсем точно, ибо он, изначально ощущая трагическую двойственность преобразователя и его преобразований, говорил: вот «гений всеразрушительный и всесозидающий». В отличие от многих беллет- ристов, обращавшихся к Петру I, Пушкин искал здесь не тему для романического писатель- ства «по мерке и объему рам, заранее изготовленных», он искал разгадки всей судьбы сов- ременной России, а так как был ее неотъемлемой частью, то и разгадки своей собственной судьбы. Поэма «Полтава» - между романом о Ганнибале и «Медным всадником» (по значи- мости и годам) - средина творческого движения Пушкина к составлению истории Петра, то есть к осознанию того момента бытия, где «весь узел русской жизни сидит» (Л. Толстой). Сама же Полтавская баталия - точка отсчета, быть может, всей новейшей истории: не разгроми русские шведов, неизвестно, что было бы на Балтике, как сложились бы на века наши внешние и внутренние дела: от 1709 года диалектическая спираль причин и след- ствий ведет в сегодняшний день. И потому это не просто важная военная победа, но изъяв- ление (не побоимся такого слова) мировой миссии, для которой русские, казалось, были предназначены судьбою всегда. Миссия - слово не простое. Оно означает благость народа и его крестную муку, его отчаяние и надежду, его, наконец, избранность. Пушкин не забывал об этом ни на минуту. «...Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, - писал он в конце жизни, - ...но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков - такой, какой нам Бог ее дал». Вот, пожалуй, слова, которыми и могла бы кончаться книга самого лучшего русского поэта о самом сильном русском царе. «Огонек» 1979 г. Александр БАСМАНОВ Habent sua fate a libeli* - фраза из пушкинского «Опровержения на критики»: «Имеют книги свою судьбу» [лат.] «От Баяновых песен» 1991 г. (Хабаровск) У церковных укладов и ризниц Пел мне голос ушедшей Руси: - «Не храни укоризны к отчизне, Всё живое воспой и спаси...» Я бродил по печёрскому храму, Два пистолета. Стылость метров. Иностранцы дивились кругом Два секунданта. Смерть одна. На кровавую русскую драму И снег, сменяющийся ветром, И на Бога на троне крутом. И речка, белая до дна. Солнце било в цвета перламутра, Всего-то лишь свинца гуденье Ночь застыть оседала в углах. Да криком вывернутый рот. Было так далеко всё и мудро, Но на Руси затихнет пенье Что невольно охватывал страх. Ещё невиданных высот. Перед нашей раздольною силой, И ненавидящий поэта, Где под лозунг мелеют моря, И обожающий Дантес Что же мы натворили, Россия, Для смерти выбрал только это: Погубив твои земли зазря?! Жену, не знавшую чудес. Но чтоб до гения подняться Иностранцы карнизам дивятся (чтоб унижать его при всех), И церковному пенью вдвойне. Пригодны мерзость и коварство, Я не знаю, куда мне деваться, И красный снег, и женский смех... А деваться и некуда мне...
  • 8. 8 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. В шестидесяти километрах южнее Петербурга, близ Гатчины, находится маленькая железнодорожная станция Прибытково. Отсюда два километра до старинного села Кобрино, которое в 1759 году вместе с соседними селами Суйда и Воскресенское перешло от графа Апраксина во владение Абраму Петровичу Ганнибалу - прадеду А.С. Пушкина с материнской стороны. Здесь был открыт первый в стране музей крепостной женщины Арины Родионовны Яковлевой, в замужестве Матвеевой. Он создан в том самом доме, где жила няня поэта. Вера Ивановна Баженова, родившаяся в Кобрине и преподававшая в здешней сельской школе русский язык и литературу, показывает мне музей, где воссоздана обстановка крестьянской крепостной избы конца XVIII века. В печи пляшет веселое пламя, озаряя подлинные предметы того времени, принесенные в дар музею местными жителями и любовно собранные сотрудниками Всесоюзного музея А.С. Пушкина. Из личных вещей Арины Родионовны в Кобринском музее хранятся льняная сумочка, ларец, некогда подаренный ею поэту Языкову, ее портрет работы неизвестного художника. Под портретом - даты рождения и смерти Арины Родионовны: 1О апреля 1758 года, село Воскресенское - 31 июля 1828 года, Петербург. От Кобрина до Воскресенского - семь километров пути по шоссе в сторону Гатчины. Вдоль дороги стоят огромные стройные ели. У деревни Мельница путь пересекает стреми- тельная река Оржа - на ней прежде была ганнибаловская водяная мельница. От Мельницы дорога уходит вправо вверх, и вот с холма открывается вид на два села: справа – Воскре- сенское, с остатками старинного парка, и прямо - Суйда. Здесь, слева от дороги, в окру- жении молодых елочек стоит скромный памятник над могилой «арапа Петра Великого». На плите надпись: «Ганнибал Абрам Петрович, генерал русской армии, прадед А С. Пушкина. 1697-1781». Было на этом месте ныне исчезнувшее сельское кладбище, на краю которого, ближе к Суйде, уцелели развалины церкви XVIII века. В церкви этой 14 мая 1781 г. отпели А.П. Ганнибала. В том же году здесь обвенчали 23-летнюю Арину Родионовну Яковлеву, дочь крепостных села Воскресенского - Родиона Яковлева и Лукерьи Кирилловой - с крестьяни- ном села Кобрино, отроком Федором Матвеевым. А пятнадцать лет спустя, в ноябре 1796 года, в этой же самой сельской церкви стал под венец 26-летний поручик лейб-гвардии егерского полка Сергей Львович Пушкин с Надеждой Осиповной Ганнибал. В скромном сельском музее проникаешься неповторимым ощущением того, что связы- вало великого поэта и его няню: взаимная нежность и заботливость, народные песни и предания. Глубоко волнуют строки Пушкина: «...Вечером слушаю сказки моей няни, - писал он одесскому знакомому Д.М. Шварцу около 9 декабря 1824 года, - оригинала няни Татьяны: она - единственная моя подруга, и с нею только мне не скучно...» «Огонек» 1979 г. Георгий БЛЮМИН Фото автора.
  • 9. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 9 Книга размышлений и упований Том VIII. - I. «Раны» 1. Жизнь без святыни. Жизнь без святыни есть первое большое бедст- вие нашего времени. Незаметно лишается наша жизнь святынь. Порой мы даже не подозреваем, когда это начинается и как это происходит; мы как-то забываем об этом, совер- шенно не думая об опасности, и вдруг - свершилось. Многие из нас этого не замечают. А если вдруг заме- чают, то немало удивляются и даже печалятся, так как никто не хотел этого и не может сказать, как стал этому виной. А вина-то как раз заключается не в деянии, а в небрежении и упущении: мы не сумели, не захотели взлелеять в себе противоположное – духовную полноту И.А. ИЛЬИН 1883-1954 и глубину жизни. Ведь наша земная жизнь имеет свой сокровенный, высший смысл. Он – не на поверхности повседневности и мелочной суеты. Он не притязает и не принуждает. Он хочет быть желаемым: свободно сформулированным, искомым, найденным, обладаемым и тщательно оберегаемым. Он требует от нас непринуждённого признания и решительного предпочтения. Только тогда он раскроется нам легко и щедро, наполнит собою нашу жизнь. Если же мы не удовлетворим этому требованию, не отзовёмся на его запросы, искания и надежду на поддержку, тогда ускользнёт от нас высший смысл жизни и наступит незаметно осквернение её. И не потому, что она станет бессмысленной сама по себе, а потому, что мы начнём жить так, как если бы она была бессмысленной. В реальности всё остаётся прежним, точнее – извечным. Всё – от капли дождя до грациозной серны, от птичьего щебета до тихой материнской любви, от северного сияния до геройской смерти исповедника – всё остаётся полным смысла, дивно устроенным, субстанционально насыщенным, проникнутым Божиим дыханием. Всё в самом себе укоренено, всё останется Божественным текстом, начертанным священными письменами; всё есть Божья ткань, сотканная из нитей мудрости; всё суть таинственная музыка, выдержанная в чистой тональности и раскрепощающей душу гармонии. Но мы, уже не знающие более об этом, а точнее – не желающие знать, ведём себя так, словно сорвались с цепи и пустились во все тяжкие. Мы уже не разбираем этот текст; мы разорвали эту вечную ткань; мы стали глухи к этой музыке. Результат стал очевидным: мы извратили наше существование. И вся наша жизнь стала пугающе фатальным недоразумением, «трагедией ошибок»; стала субъективно бессмысленной, пошлой и мёртвой, уподобляясь то прозябанию жалкого существа и отродья, то вялому сползанию вниз, то полному банкротству, то хаотической свалке. И уже ничто для нас Божественная предначертанность природы и истории; ничто све- тящаяся глубина духовной культуры, теперь она для нас то же, что «сущий мрак»; всё для нас никчемно и невесомо, как опавшая сухая листва, как летающий по ветру уличный сор. Мы становимся жёсткими и бесплодными, но высокомерными и одержимыми страстями; нами же лишённая Божественности Вселенная кажется нелепой, издевательски насмехаю- щейся над нами... Следовательно, существует своеобразное «качество» человеческой жизни и соответ- ственно ему - своеобразное «измерение» её, масштаб и критерий, с которыми мы должны считаться. Этот критерий никоим образом не адекватен таким критериям, как религиозная правоверность, мораль, искусство, истинность знания, лояльность закону. Его, скорее, следовало бы назвать критерием духовной значительности, в данном случае – пустоты, осквернения жизни.
  • 10. 10 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. Это свойство можно охарактеризовать и поточнее: оно зарождается там, где духовный принцип в человеке засыпает или иссякает, и означает, таким образом, бездуховность жизни. Оно начинается там, где человеческое легкомыслие, и не подозревающее пока о глубокомыслии, наивно и безответственно скользит по житейским волнам. Оно начинается там, где мелочность жизни становится, во всей её близорукости и плоскочувствии, суве- реном. Таким образом, оно начинается с религиозной тупости и усиливается тогда, когда это религиозное отупение становится самоуверенным и надменным, окончательно укоре- няется в человеке и обретает отпечаток самоапологии. Тогда оно воспринимает себя как нечто само собой разумеющееся, единственно верное и умное, выстроенное в определённое «мировоззрение». Это мировоззрение не просто безбожно - в религиозном аспекте оно тупо и вызываю- ще. Не зная ничего о духе, оно издевается над ним. Оно неромантично, иронично, сухо, бесцветно; словом - пустыня. А ещё о нём можно сказать, что оно донельзя трезво, меха- нично, материалистично. Если же вглядеться в его картину мира, то получается такое ощущение, что все краски Вселенной поблёкли и стушевались; что пташки умолкли и замертво свалились на землю; что над универсумом гуляет нескончаемый, вечный самум*, который замёл все глубины таинственного, лишил святого всё существующее. И в этом пустынном, заброшенном Богом пространстве началась упорная, жестокая «bellum omnium contra omnes» (война против всех), которой не видно конца. Значит, жизнь осквернена, и эту скверну придётся изжить до конца. Чаша полна яду, но должна быть выпита до дна. Эта лишённая святого пошлость может ко всему примазываться, во всём укореняться; а там, куда она проникает и где ширится, вырождается всё – как в отдельном человеке, так и в жизни целых поколений. Овладевает она, к примеру, душою верующего. Тогда его религиозность постепенно мельчает, становится педантичной, амбициозной, суеверной, лице-мерной, уподобляясь психозу насилия и страха, богоотвергнутому ханжеству. Прони- кает эта пустота в искусство – и оно тут же забывает о своём высоком и глубоком призвании; его провидческое созерцание тускнеет, его мудрость угасает; оно потворствует пошлому зуду вожделений, покорствует формалистическому снобизму, становится служан- кой в политической сфере жизни. Измельчавшая наука обретает чрезмерную самоуверен- ность, считая, что всё на свете можно объяснить механистичным способом, и тем самым опускается до немыслимого уплощения, до крайнего упрощения. Лишённая священного покрова мораль становится сухой, принудительной, бессердечной и лицемерной. Лишённая священного политика превращается в погоню за личным успехом и властью, в открытую войну интересов и очень скоро становится безыдейной, творчески бессильной и тотали- тарной. Так проявляется в жизни лишённая святыни пошлость. Добро становится мелким, скудным и бессильным. Нейтральное становится двусмыс- ленным, холодным и опасным. Зато зло становится претенциозным, мощным и вредонос- ным. Добро лишается корней, становится неустойчивым и негероическим. Нейтральное ста- новится абсолютно безразличным, легкоустранимым, продажным и предательским. Зло – разнузданным, бесцеремонным и безудержным. Всё кажется как бы Богом покинутым, Богом обессиленным, готовым к неизбежному концу. Это осквернение охватывает все сферы человеческой жизни. Но особенно опустоши- тельно оно в любви. Бездуховность человеческой любви превращает её в элементарную потребность естества, самовольно заявляет о себе, своенравно «требует», бесцеремонно и бесстыдно действует и безответно угасает. Бездуховно заключённый брак не сулит ни верности, ни счастья, ни жизнестойкости, ни здорового воспитания. Лишённый святости брак начинается с мальчишеских проделок, терпим или даже поощряем в публичных домах и находит своё завершение в открытом распутстве и распаде семьи. Лишённое святости мышление становится зыбким, скользящим по поверхности вещей. Оно уже не ищет целесообразности, уже не имеет «убеждений». Истинность и достове- рность ему уже не свойственны абсолютно. Вместо этого оно культивирует выгоду и ударную аргументацию своих возможностей - как это было свойственно когда-то гречес- ким софистам или римской риторике. Для учёных такого сорта мысль – не служение, а скорее способ достижения личного успеха, ставка на выигрыш в азартной игре – за деньги
  • 11. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 11 получишь и власть. Это лишённое корней мышление придаёт всей жизни оттенок авантю- ры и по сути своей аморально. О настоящей реальности оно и знать не желает, а потому в своём мелкотемье безответственности и релятивизма доходит до цинизма и нередко, увы, до примитива. Лишённая святости воля – это социально опасная сила. И чем сильнее эта сила в личности, тем опаснее человек. Несдержанный и развязный стремится к власти любой ценой, использует все способы, исходит все пути, пуская в ход все средства, вплоть до лицемерия, клеветы, лжи и массовых казней. И чем тоньше носитель этой воли, тем изощрённее его борьба за жизнь, тем ярче его способность обойти препоны уголовного права, тем успешнее манипулирует он пробелами и недочётами правопорядка, тем «выше» поднимается он по ступенькам жизни, тем ущербнее его влияние. Именно эта дурная воля подрывает и подтачивает демократию, именно она измыслила и провела в жизнь идею тоталитарного государства. Но своего последнего слова эта лишённая святости воля пока ещё не сказала. Незаметно наша жизнь утрачивает священное. И процесс этот начинается с незначи- тельных упущений и небрежений и заканчивается грандиозными кризисами и потрясени- ями. Первоисточником же этих опасностей является бездуховное воспитание детей. И. ИЛЬИН. Из сборника: «Собеседую с вечностью», Ставрополь 1997 г. Что-то будет, а может, - не будет, Натяну на подрясник заката Всё равно сердцу нужен приют. Голубой с позолотою холст, - Зря ли крестятся тихие люди Уходящую Русь виновато И куда-то идут, и идут... Нарисую с прожилками вёрст; Понимать я и слушать умею, Только вера их слишком тиха – Табунок лошадей и церковку, Крест несут над судьбою своею, Речку с омутом выпишу всласть. Убоявшись любого греха. А стемнеет - на травы штормовку Вслед им нехристь бесовски гогочет, Постелю, чтоб устало упасть. Но дорога их к Богу светла: И почувствую – как осторожно Кто бесовское слушать не хочет – Дарит Русь осенение мне, В жизни к тем не пристанет хула. И на сердце кладёт подорожник, Стихло всё. Но покаянным слухом И целует меня в тишине, Я ловлю отзвук тайны людской, Что не знает меж плотью и духом И уходит рублёвски-иконно: Передряги совсем никакой. Унося вдаль величье своё... Я стою, озираясь на Бога, И всю ночь На планету и жуткую высь, - бьётся холст мой бессонно Зря ли крестятся люди так строго, От полынного ветра её. Совмещая и душу и жизнь... (Оптина Пустынь)
  • 12. 12 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. о самого вечера, в канун Великого Праздника, Москва суетливо, озабоченно спешила, готовясь к празднику. Народ сновал по всем улицам, лавкам, магазинам. В Охотном ряду – сутолока; извозчики едут во все стороны, люди везут кульки, свёртки, корзинки с покупками - всё для розговен. Кучера, проезжая, кричат: «берегись!» К вечеру магазины на Тверской и Петровке горят огнями. Они битком набиты покупателями. Булочные Филиппова, Севастьянова, кондитерские – полны народа. И вдруг к восьми часам вечера все улицы пустеют. Торговля закрывается. Только во всех москов- ских домах огнями горят окна. Ночь... В весеннем небе блистают звёзды. В полночь москвичи идут, едут к Пасхальной Заутрени; несут святить куличи, пасхи. На тумбах тротуаров дворники ставят плошки. Тишина. И вдруг среди ночи по всей Москве раздаётся звон колоколов – всех «сорока сороков»! И гудит Кремль красным звоном: Христос Воскресе! Как торжественна и восхитительна Пасхальная Ночь! Ясное, весеннее утро - Светлое Христово Воскресение! Торжественно, не смолкая, несётся колокольный звон по всей Москве... красный, Пасхальный звон.... На улицах народу мало - дома встречают праздник. Простой народ ходит кучками, - картузы новые, сапоги - бутылками с набором, начищенные, блестят; при часах и галошах, идут поздравлять и христосоваться к хозяевам; в карманах у них крашеные яйца. Встречая знакомых, снимают картузы и три раза целуются. Женщины в новых шёлковых платках. Проезжает извозчик, на нём - ранний визитёр, в перчатках, и тросточка с набалдаш- ником. Дворники и кучера сидят на скамейках у ворот и лузгают подсолнухи. Мостовая сухая. За забором в саду воркуют голуби и весело выглядывает зелёный бисер распускающейся бузины. - Ишь, поглядите-ка, - говорит дворник, - Ильюшка-то пьяней вина... Ишь, как разговелся! Ильюшка ковылял по улице, останавливался, вздыхал и, переставляя нетвёрдые ноги, покачиваясь, шёл дальше. Потом, глядя на дворников сонными глазами, сказал: - Ух ты! А куда ж иттить? В Рогожинскую надо - к самому Никите Иванычу... А чижало... - Ишь, рано разговелся, - сказал дворник. – Куда пойдёшь? Ведь, пьян! Скажут: срамота! - Чего? Ничего... ведь, ему без меня хоть закрывай кондитерскую! Ему без меня и бисквиты не взойдут: первый мастер – я. Вот что. - Ну и набискитился же ты! – говорит нарядная жена кучера. - Ничего. Я вот полежу здесь, у лавочки, вздремну малость... И Ильюшка ложится у скамейки на тротуаре. Нарядный, в форме, идёт толстый околоточный. Останавливается и смотрит на Ильюшку. - Чего? Дворник встаёт и говорит: - Это – свой. Отдыхает. - Хучь и свой, а в калитку его, на двор затащи! А то я за вас отвечать должон... Дворник тянет за ноги пьяного Ильюшку. Тот слабым голосом стонет: - Ну чего... Жил по 22 – положь по 25... Без меня бисквит не взойдёт. Кондитер я. Пусти! Куда тянете? И Ильюшка, встав, плюнул. - Эх, народ! Понятия иметь не можете, что я – главный мастер. И-и-и-х! Гуляньице моё! До чего меня гулянье довело... – запел он и, шатаясь, пошёл вдоль забора. Блестит белая скатерть. Весеннее солнышко освещает стол, уставленный графинами, на нём - окорок, ветчина, заливной поросёнок, жареный гусь, пасхи, куличи.
  • 13. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 13 Мои приятели-охотники как-будто переменились: при белых галстуках, лица серьёз- ные, торжественные, они как-то скромно наливают из графина берёзовую, полынную, английскую, горькую, рябиновую... И пьют, закусывают как-то модно, учтиво. И разговора пустого нет. - У меня, - говорит Коля Курин, - ещё семнадцать визитов. - Это к кому же у тебя семнадцать визитов? Что-то много! – говорит приятель Вася. – Вот я – не что-нибудь, а архитектор, а и то у меня только три. А ты – что? И семнадцать визитов! - У меня, брат, ученицы, директора... У меня, брат, знакомых побольше твоего. - Ну, ладно, - говорит Вася, - ты меня в праздник не расстраивай. Эх, хорошо знаете, третьего дня в Перервах под Москвой... на Москве-реке! Берёзкин говорил мне, что сбоку у плотины, где тихо, вода натаскала лещей, и все по шести фунтов. Сегодня же еду на ночь, а вы – как хотите! Если бы это вот - всё, что на столе - в корзинку и туда... Я заметил, что у всех моих приятелей-охотников загорелись глаза. - Ну, Вася, ты просто гений! Ведь верно? – сказал Караулов. – У меня тоже визиты; один - обязательно... нужно... Сейчас поеду. А когда ты на Курском вокзале будешь? Поеду с тобой. «Действительно, верно, - подумал я, - не поехать ли?! День ясный. Весна. И визитов никаких нет» - И я с вами! – сказал доктор Иван Иванович. – Съезжу к пациенту и – на вокзал! - Ну, если так, то и я поеду, - мрачно сказал Коля. – Только сделаю два визита и - ну, их! Хоть на воде побуду... Со станции ночью шли пешком. Несли куличи, удочки. - Вот что, - сказал Василий Княжев, - утром пойдём к плотине, а сейчас – в Кусково, на пруд. Это рядом. Тихо, скромно на бережку и закусим. А там - глядишь, и зазвенят бубен- чики: значит, линь попал! - Верно, сказал Василий, - всё правильно. На пруду, где сквозь проглядывал дворец Шереметева, около высокого парка с ацетиле- новым фонарём, закусывали приятели. - Чу! – сказал Василий. Тихонько мы подошли к расставленным удочкам; на одной качался бубенчик; потом он задрожал и зазвонил. Василий быстро схватил короткое удилище и стал тянуть, перебирая леску, большого линя. Он кружился в тёмной воде у берега. Вася ловко подхватил его подсачком. Большой линь бился на берегу и открывал рот. - Не хотел я ехать, - с досадой сказал, глядя на пойманную рыбу Иван Иванович. – В такую-то ночь! Я возвращаюсь на станцию... Все как-то смущённо замолчали. - Тогда вот что, - предложил доктор: - пойдёмте на станцию, там поспим, а утром – сюда же... Наловим живцов и закинем на щук. Щук не жалко. Ведь, на морду щучью посмотреть – жалеть не станешь! Он взял линя и бросил в воду. А на утро подошёл поезд и все мы поехали дальше – в Царицыно. Там, на царицынских прудах был клуб рыболовов, - дом стоял на самом берегу пруда. Когда мы приехали, в нём было полным полно народа. И пошли такие розговены и разговоры охотничьи, что мы застряли в клубе на три дня. Не могу не упомянуть о том, что, когда приятель Вася, поймав судака, рассказал за ужином, как судак его «смеялся», то все рыболовы замолчали... КОНСТАНТИН КОРОВИН. Батька, ты пирог съел? - Ей, ей, не я..! А хочешь ещё? – Хочу. И тайком выпитый стаканчик в голову бьёт.
  • 14. 14 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. Первое Апреля. Опять весна! Опять какой-то гений Мне шепчет незнакомые слова, Денёк весёлый! С давних пор И сердце жаждет новых песнопений, Обычай есть патриархальный И в забытье кружится голова. У нас: и лгать, и всякий вздор Опять кругом зазеленели нивы, Сегодня всем пороть нахально. Черёмуха цветёт, блестит роса, Хоть ложь-то, впрочем, привилась И над землёй, светлы и горделивы, Так хорошо к нам в самом деле, Как купол храма, блещут небеса. Что каждый день в году у нас Но этой жизни мне теперь уж мало, Отчасти – Первое Апреля... Душа моя тоской отравлена... Но вот N.N., приятель мой, - Не так она являлась мне, бывало, Он вечно лжёт, и мрачен вечно; Красавица, волшебница-весна! Не мудрено: его порой Сперва ребёнка языку природы Бранят за то... Теперь беспечно Она, смеясь, учила в тишине, Смеётся, шутит... Как понять? И для меня сбирала хороводы, А! Понимаю, пустомеля И первый стих нашёптывала мне. Всем безопасно может врать: Потом, когда с тревогой непонятной Сегодня – Первое Апреля! Зажглася в сердце отрока любовь, А я теперь, наоборот, Она пришла и речью благодатной Способен даже больше верить: Живила сны и волновала кровь: Сегодня всякий, правда, лжёт, Свидания влюблённым назначала, Зато не нужно лицемерить; Ждала, томилась с ними заодно, Сегодня можно говорить Мелодией по клавишам звучала, Всю правду, метко в друга целя, Врывалася в раскрытое окно. Потом всё в шутку обратить: - Теперь на жизнь гляжу я оком мужа, «Сегодня – Первое Апреля...» И к сердцу моему, как в дверь тюрьмы, А. АПУХТИН. Уж начала подкрадываться стужа, Печальная предвестница зимы... Проходят дни без страсти и без дела, И чья-то тень глядит из-за угла... Что ж, неужели юность улетела? Ужели жизнь прошла и отцвела? Погибну ль я в борьбе святой и честной Иль просто так умру в объятьях сна, - Явися мне в моей могиле тесной, Красавица, волшебница-весна! Покрой меня травой и свежим дёрном, Как прежде, разукрась свои черты, И над моим забытым трупом чёрным Рассыпь свои любимые цветы..! А. АПУХТИН Память. Французские и швейцарские учёные выяснили, почему одни люди никогда ничего не забывают, тогда как у других, как говорится, «в одно ухо влетает, а из другого вылетает». Всё дело в особых молекулах, способных стирать воспоминания. Раньше учёные пытались выявить вещества, стимулирующие память, а исследователи под руко- водством И. Мансюи пошли от обратного – решив, что изучение механизма «забывания» поможет найти ключ к идеальной памяти.
  • 15. № 30 апрель 2007 г. Жемчужина 15 Письма читателей Уважаемая Тамара! Прошу простить, что беспокою Вас... Обращаюсь к Вам в силу того, что уже много лет занимаюсь разысканиями в связи с историей жизни и деятельности архиепископа Хайларского Димитрия (Вознесенского), который похоронен здесь, в Петербурге, и за могилой которого я присматриваю уже доста- точно давно. Возможно, Вам приходилось видеть две посвящённые Владыке Димитрию статьи, написанные и мною самостоятельно, и в сотрудничестве с Т.А. Богдановой. Одна, доста- точно подробная, статья появилась в сборнике «Православный путь» за 2005 год, издава- емом в Джорданвилле, другая – краткая статья – напечатана была в № 126, 2006 г., газеты «На сопках Маньчжурии». Есть и статья в Интернете – надо набрать мою фамилию в сочетании со словами Димитрий Хайларский и она сразу найдётся. Уже несколько лет я стараюсь собирать материалы о Богословском факультете Универ- ситета Св.Владимира в Харбине и о Духовной Семинарии в Харбине, потому что это были самые интересные духовные учебные заведения русской эмиграции. Факультет являлся прямым наследником духовно-образовательной традиции русских Духовных Академий (Киевской, Московской, Петербургской и Казанской), и это было в своём роде единствен- ное, уникальное явление, потому что даже столь известное учебное учреждение, как Свято- Сергиевский Православный богословский Институт в Париже имело, скорее, характер полу-церковный полу-светский. Если о других духовных учебных заведениях, основанных русскими беженцами, известно достаточно многое, то о Богословском факультете Университета Св.Владимира в Харбине и о Семинарии не написано почти ничего. Поэтому я и стараюсь написать хотя бы краткую историю Факультета и Семинарии и, главное, составить списки выпускников и преподавателей, желательно с краткими биографическими очерками и фотопортретами. Ведь их дальнейшая судьба и служение по всему миру - это самая большая заслуга Факультета. Выпускников было немного и сделать такую работу можно было бы достаточно быстро, если бы появилась возможность обратиться к - * здравствующим ещё выпускникам и * к потомкам тех, кто обучался на Богословском Факультете и в Семинарии - с просьбою предоставить хотя бы минимальные биографические сведения об этих людях... Насколько мне известно, Ваш журнал «Жемчужина» имеет немалую читательскую аудиторию, в силу чего я и позволяю себе покорнейше просить Вас не отказать в воз- можности через Ваш журнал обратиться к ещё здравствующим выпускникам или бывшим студентам Харбинского Богословского Факультета и Семинарии, а также к их потомкам и родственникам с просьбою о содействии в составлении списка выпускников, студентов и преподавателей, а также в написании общего очерка истории этих учебных учреждений. Я прошу Вас позволить поместить на страницах Вашего журнала - текст, разъясняющий стоящую передо мной задачу и то, какие именно сведения по истории этих учебных заведений было бы желательно получить для подготовки истории Факультета и Семинарии, - а также, для возможной переписки, и мой почтовый адрес в Париже (где я живу, начиная с 1989 года с небольшими перерывами, и где я готовил свой докторат по истории церковно-общественной жизни в эмиграции). Третьего дня (31 января 2007) исполнилось 60 лет кончины владыки Димитрия Вознесенского в Ленинграде. Мы служили панихиду и посетили могилу. В связи с этим юбилеем позволю себе предложить для Вашего журнала статью о нём, ибо его помнят и любят многие харбинцы, да и не только они, - и в Китае он был весьма ценим и популярен, хотя его титул Хайларский оставался, скорее, номинальным в виду сложности сообщения Маньчжурии и г. Хайлара...
  • 16. 16 Жемчужина № 30 апрель 2007 г. Письма читателей Если такой материал Вас может заинтересовать, - не откажите, пожалуйста, сообщить какого он должен быть объёма. Я могу предоставить текст любого размера. Хотелось бы надеяться, что такая публикация могла бы помочь узнать что-то новое о владыке Дими- трии, потому что его благотворительная и пастырская работа (создание и поддержание четырёх !!! приютов), а также его церковно-педагогическая деятельность выдвигают его в число наиболее значимых русских иерархов. К сожалению, он известен ныне лишь как отец приснопамятного митрополита Филарета. А ведь богословские труды владыки Димитрия – едва ли не самое талантливое и значительное из написанного в этой области за годы суще- ствования русской эмиграции. К сожалению, всё это совершенно не известно в России, несмотря на свою несомненную своевременность и полезность. По мере своих сил я и стараюсь напомнить об этом нашим современным соотечественникам, и надеюсь даже поместить метериал о владыке Димитрии в издании Петербургского Института истории Академии наук, в котором и подвизаюсь... Буду очень признателен, уважаемая Тамара, если найдёте возможность ответить мне или оказать какое-либо содействие в претворении в жизнь вышеперечисленных начинаний. 3 февраля 2007 7., пятница, С.-Петербург. С уважением, Александр Клементьев. Уважаемая Тамара Николаевна! Огромное, самое искреннее Вам спасибо за 2 новых номера «Жемчужины», за Вашу книгу рассказов «Душенька». Всё, что Вы присылаете, всегда вызывает у меня восхищение: и подбор иллюстраций, и бездна вкуса в их размещении, и, конечно же, содержательная сторона того, о чём Вы пишете, какие материалы включаете в журнал... ...Ещё раз огромное Вам спасибо. Н. Рыжак. Российская Государственная Библиотека. Москва 20-2-2007 г. Уважаемая, Тамара, добрый день! Спасибо. Я получил неожиданное удовольствие от Вашей книжки. Я, было, приго- товился познакомиться с детскими историями, типа «Тузика», и вдруг такая проник- новенная, пронзительная проза. Мне, как эмигранту, страшно близки сюжеты Ваших повествований. Я, почти не отрываясь, проглотил книжку. Вероятно, я чувствую себя здесь, в Австралии, все еще изгоем, и такие сюжеты сильно действуют на мою российскую душу. Жена даже и прослезилась. Полагаю, книжка должна иметь успех у всех, кто оторван по разным причинам от родимых корней. Думаю, многие, прочитав Ваши истории, найдут похожие случаи, ситуации и вокруг себя, среди родных и знакомых. Еще раз Спасибо. Это послание, Тамара, высылаю под «английским файлом». Возможно, теперь Вы его откроете. Потому прилагаю один из своих последних опусов «ЛОХ». Я его, в числе нескольких, возил на Конкурс Антиподов в Сидней с месяц тому. Несколько рассказиков пожелал напечатать журнал «Австралийская мозаика». Не ведаю, какой из рассказов пойдет первым. Потому прошу Вас, Тамара, если «Лох» подойдет «Жемчужине», пока его не запускать. Сиднейские журналы уже опубликовали почти все из моих опусов, что до них Вы поместили на страницах «Жемчужины»... 20.12.06, (Россия), Канберра. Гончаров Геннадий.