После развала Советского Союза в России археологи и историки стали утверждать, что создателями степной курганной культуры (ямной, катакомбной, срубной, андроновской и др.) являются «арии». Центральное место в концепции об «ариях» или «степных» индо-иранцах они отводят «колесницам ариев» из курганных погребений Синташта.

1. Тюркская воловья повозка или «арийская» боевая колесница?
«В нашей науке еще в советское время почему-то
наметилась тенденция фактически полностью исключать тюркский элемент из ранней
истории степей».
Пьянков И.В. Иранцы и тюрки в Евразийских степях скифского и предскифского времени.
Степи Северной Евразии: Материалы VI Международного симпозиума, 2012 год
После развала Советского Союза в России археологи и историки стали утверждать, что
создателями степной курганной культуры (ямной, катакомбной, срубной, андроновской и
др.) являются «арии». Центральное место в концепции об «ариях» или «степных» индо-
иранцах они отводят «колесницам ариев» из курганных погребений Синташта.
Например, российский исследователь И.В. Чечушков в статье «Колесницы Евразийских
степей эпохи Бронзы» пишет: «Образ конной колесницы является одним из древнейших
архетипов, прочно укоренившимся в мифологии, религии и искусстве индоевропейских
народов. В мифологии с колесничной упряжкой ассоциируются небесные боги и солнце.
Ярким примером использования образа в мировых религиях являются поучения Будды
Шакьямуни, три цикла которых названы колесницами —Малой, Великой и Алмазной,— что
сделало образ чрезвычайно сильным и узнаваемым. В искусстве колесницы призваны
демонстрировать силу, величие и триумф». И далее И.В. Чечушков пишет: «Первые
находки остатков колесниц в Северной Евразии были сделаны при изучении
Синташтинского комплекса погребальных памятников на юге Челябинской области в 70-х
гг. ХХ в., а последующие 40 лет исследований расширили ареал на весь Урало-Казахстанский
регион. В конце 1970-х гг. Урало-Казахстанской археологической экспедицией под рук. Г.Б.
Здановича исследовались памятники петровской культуры в Приишимье. Здесь в
могильниках Берлик II (курганы 2 и 10) и Улубай (курганы 1 и 4) были сделаны еще четыре
находки колесных ямок в сопровождении псалиев и лошадей. Кроме того, в Казахстане
изучены свидетельства колесниц в могильниках Кенес и Сатан I». Затем И.В.Чечушков

2. пишет: «Таким образом, «изобретение» конной колесницы произошло в период между XXIII
и XX вв. до н.э. в восточно-европейской степи и связано с населением, пришедшим на
территорию Южного Урала с запада… Очень быстро образ колесницы закрепился в
массовом сознании и стал одним из ведущих сюжетов мифологии индоевропейских
народов».
Российский исследователь С.В. Сотникова в статье «Образ колесницы и колесничего в
ритуальной практике населения эпохи бронзы евразийских степей: опыт реконструкции
ритуала и представлений» пишет: «О погребениях Синташтинского большого грунтового
могильника. В некоторых погребениях на дне ямы сохранились канавки для установки
колес от колесницы. В других погребениях находят лишь углубления от колес, но
присутствие коней как бы подразумевается. Так, в погребении 12 на дне могилы было
расчищено пять колесных углублений, но только пара углублений в западной половине
камеры содержала тлен от обода и спиц деревянного колеса. В погребениях 19, 28
обнаружено по паре колесных углублений, расположенных параллельно друг другу и
размещенных в ногах умершего».
Другой российский исследователь Е. А. Черленок в статье «Колесничая запряжка в
погребальном обряде» пишет, что он изучил колесницы из 42 степных курганных
погребений (Аксайман, Берлик II, Бестамак, Улубай, Нуртай и др). Далее Е. А. Черленок
пишет, что о присутствии колесниц в погребениях исследователи судят «на основании
наличия тлена, отпечатка колес на стенке могилы или пары ямок на дне захоронения. В
своей работе мы будем оперировать информацией, полученной на основании лишь
последнего признака — на наш взгляд, наиболее достоверного. О том, что эти ямки
относятся именно к колеснице, говорит их параллельность, стабильное расстояние между
ними (1,2–1,4 м), линзовидное сечение, и, наконец, самое важное: в некоторых из них
обнаружены отпечатки обода колеса, спиц и ступиц». Завершая свой анализ, Е. А.
Черленок пишет: «Подведем итоги нашей работы: колесничий обряд распространяется из
единого центра, которым, видимо, является синташтинская культура. В иных условиях
обряд модифицируется, принимая новые формы, отличные от первоначальной. Тем не
менее, сохраняется общий принцип: ориентировка комплекса колесничих элементов зависит
от ориентировки погребенного. Столь жесткая связь, возможно, говорит о том, что
колесничная упряжь являлась средством для перехода умершего в мир мертвых».
Доктор исторических наук Е.Е.Кузьмина долгие годы в российской исторической науке
была главным пропагандистом «степных» ариев. В своей концепции о «степных» ариях
Кузьмина колесницам из Синташта отводит особую роль. Вот, что конкретно о
«колесницах» пишет Е.Е.Кузьмина в книге «Откуда пришли арии?»: «Двухколесные
колесницы зафиксированы по отпечаткам и остаткам колес в канавках, вырытых на дне
могил, в могильниках петровского типа в Приуралье: Синташта I (пять экипажей); в
Северном Казахстане: Улюбай и Берлик II; в Центральном Казахстане: Сатан. В Берлике
канавки с отпечатками обода и спиц имели сегментовидную форму, длина 0,8—0,9 м,
глубина — 0,2 м, расстояние между колесами — 1,4 м; в Сатане — длина 0,7, ширина 0,15,
глубина 0,25 м, диаметр колес 1—1,2 м. В Синташте восстанавливается колесо диаметром
0,9—1 м предположительно с 10—12 спицами, расстояние между колесами на оси 1,2 м. В
Сатане реконструируется прямоугольная рама кузова 1,2x0,67 м, найдены и костяные
гвозди (???-Г.Г.) от спиц. Эти раннеандроновские колесницы пока считаются древнейшими
в Старом Свете». Так как в Индии пока не найдены древние колесницы, Е.Е.Кузьмина
пишет, что «Колесный транспорт ариев в Индостане реконструируется на основании
ведических текстов и Махабхараты. Ведические арии использовали грузовую
повозку anas и боевую колесницу rutha. Грузовые повозки были двух типов: большая прочная
четырехколесная indranasa и более обычная двухколесная с неподвижной
осьюdksa, крепившейся к кузову веревками. В Ригведе (3, 53, 17) Индру призывают: «Ты, чей
обод колеса не получает повреждений, будь нам в помощь! Оба вола должны быть
выносливы и прочной должна быть ось. Не должно отрываться дышло или ломаться ярмо.
Индра должен сохранить обе подпорки повозки от поломки».Колесницы были
двухколесными. Съемные колеса имели неопределенное число спиц, обод и ступицу, иногда
обитые металлом. Ось крепилась к раме ремнями, дышло было прямым. Есть неясные

3. упоминания одноконной высоко проходимой колесницы. В Ригведе (4, 40) описан рысак с
уздечкой на голове, со сбруей на морде, за затылком к сбруе привязан подпружный ремень,
на спине он перевязан веревкой. В Шатапатха Брахмане и других текстах многократно
упомянут недоуздок». В итоге, опираясь на «реконструированные степные колесницы» и
«реконструированные на основании ведических арийские повозки», Е.Кузьмина делает явно
надуманный этногенетический вывод: «Таким образом, данные по истории андроновского
транспорта служат важным аргументом в пользу гипотезы индоиранской
принадлежности андроновцев».
После прочтения книги «Откуда пришли арии?» известный американский ученый К.
Ламберг-Карловски назвал Е.Кузьмину «политически ангажированной».
Необходимо отметить, что в последние годы некоторые российские историки
выступают против концепции Е.Е. Кузьминой. Например, известный российский археолог
Б.А. Литвинский считает, что андроновцы не были «арийцами». В статье «Виктор
Иванович Сарианиди —Легенда археологии Центральной Азии» Б.А. Литвинский пишет:
«Раскопки В.И. Сарианиди в Бактрии и Маргиане привели к открытию новой, ранее
неизвестной цивилизации — Бактрийско - Маргианского археологического комплекса…Идеи
В.И. Сарианиди о происхождении этого населения, отнесение их к ранним индоиранцам —
ариям во многом очень привлекательна и находит основания по ряду направлений. До сих пор
широко распространена теория, что арийцами, пришедшими в Среднюю Азию, а также
Иран и Индию, были андроновские племена. Я сам много лет придерживался и развивал эту
теорию. Но материалы раскопок и исследования В.И. Сарианиди поколебали мою
убежденность и заставили задуматься о более сложном процессе, в котором участвовали и
племена БМАК. Ведь ни в Иране, ни в Индии нет следов андроновской культуры, а многие
общие черты с БМАК там присутствуют». Другой российский исследователь
С.А.Григорьев в статье «Синташта и арийские миграции во II тыс.до н.э.» пишет:
«Наиболее признанной оказалась точка зрения об арийской принадлежности срубно-
андроновских племен. Основными аргументами в пользу данной концепции являются
следующие: связь степных культур эпохи бронзы с последующим скифо-сако-сарматским
миром; миграция носителей этих культур в Среднюю Азию; соответствие облика этих
культур реалиям, описанным в Ригведе и Авесте. Однако и эта точка зрения имеет свои
"белые пятна". Проникновение степных племен на эту территорию (Индии-Г.Г.) в
эпоху финальной бронзы не фиксируется. То же можно сказать и об арийском заселении
Ирана… Элементы же культуры, сопоставимые с синташтинскими имеют в Передней
Азии более глубокие корни… Суммируя все сказанное, я нахожу возможным сделать
следующий вывод: возникновение синташтинской культуры в Зауралье связано с
непосредственной стремительной миграцией из Передней Азии…В степи появляется
катакомбное население. Новые миграционные потоки приводят к переоформлению
катакомбной КИО. Эти трансформации охватывают не только степную зону, но и
Закавказье, где возникают культуры, представленные могильниками Бедени, Триалети,
Лчашен и т.д. В этих же рамках следует, рассматривать и Синташту. Этническое
содержание описанных миграций является вопросом дискуссионным». В статье
«Археологические основания ближневосточной локализации индоевропейской прародины на
территории Евразии» С.А.Григорьев миграцию индоиранцев на юг из степной зоны
называет мифом. С.А.Григорьев утверждает, что «в Иране и Индии отсутствуют какие-
либо черты культур степной зоны эпохи ПБВ. Используемые в качестве моста между
степью и Индостаном бишкентская и вахшская культуры Таджикистана не имеют
прототипов на севере. Все их аналогии уходят на запад – в Юго-Западный Туркменистан и
Иран. Можно привести и ряд возражений лингвистического плана. В языках Авесты и
Ригведы отсутствуют финно-угорские включения, что было вряд ли возможно, если бы
индо-иранцы формировались в непосредственной близости от финно-угорского этнического
массива. В результате найти какую-либо археологическую модель, иллюстрирующую эту
ситуацию, попросту невозможно».
Советские историки Бонгард-Левин Г. М. и Грантовский Э. А. вообще не считают,
что арии (индо-иранцы) были кочевыми скотоводами. В книге «От Скифии до Индии.
Древние арии: Мифы и история» они пишут: «В научной литературе ариев нередко

4. называют кочевниками, «номадами». Но это определение не является правомерным… Арии
были скотоводами-земледельцами, жившими в долговременных поселениях или ведшими
полуоседлый образ жизни». Эти авторы указывают, что в III тысячелетии до н.э. в
Средней Азии существовала оседло-земледельческая протогородская культура, а в степи
кочевая скотоводческая. Поэтому арии не могли одновременно быть земледельцами и
кочевниками. По этому поводу Бонгард-Левин Г. М. и Грантовский Э. А. в упомянутой выше
книге пишут следующее: «Существует также точка зрения о связи ариев с культурами
расписной керамики юга Средней Азии и соседних районов Иранского плато. Сторонники
этой точки зрения полагают, что арии продвигались оттуда в другие районы Ирана и в
направлении Индии. Если это так, то нужно признать, что арийские племена находились на
юге Средней Азии и в примыкающих областях Иранского плато в III тысячелетии до н.э. и
даже раньше и были связаны здесь с оседло-земледельческими протогородскими
культурами. Однако сторонники указанных концепций часто допускают возможность
бытования арийских групп и в более северных районах — в степной зоне. Но такая
трактовка неизбежно предполагает очень раннюю или исконную связь разных групп
арийских племен с двумя совершенно различными историко - культурными зонами. Но и
предположение о том, что разные группы индоиранских племен жили в совершенно
различных историко-культурных и хозяйственных условиях, недопустимо для времени, когда
шло формирование общеарийских языковых особенностей, тех социальных, хозяйственных и
культурных черт, которые, безусловно, были характерны для индоиранцев в целом, т.е. в
эпоху арийского единства. Для индоиранцев, предков и ариев Индии, и племен иранской
группы, характерен единый культурно-хозяйственный и социальный тип, глубокое, даже в
деталях, сходство в быте, хозяйстве, обычаях, общественном строе, культуре, религии и
т.п. Это достаточно хорошо известное положение не нуждается в специальной
аргументации. Бесспорным представляется также существование индоиранского
(«арийского») единства как реального этнокультурного комплекса, возникшего на основе
интенсивных связей и общего развития на определенной и единой в хозяйственно-
культурном отношении территории. Отсюда в свою очередь следует, что из двух
синхронных, но разнородных по общему культурному и социально-экономическому облику
типов, которые представляют собой древние земледельческие цивилизации юга Средней
Азии и Иранского плато, с одной стороны, и северные степные культуры — с другой, арии
по своему происхождению могли быть связаны лишь с одним из указанных ареалов»..
Академик Вяч. Вс. Иванов в статье «Двадцать лет спустя о доводах в пользу
расселения носителей индоевропейских диалектов из древней Ближнего Востока» о
«колесницах» из Синташты пишет: «Следы колесных повозок выявлены в захоронениях.
Трудность заключается пока в скудости имеющегося археологического материала: речь
идет об отпечатках колесниц и в редких случаях - о тлене, оставшемся от сгнивших
частей повозки. Это не позволяет конкретизировать характер повозок в данной
культуре». Вяч. Вс. Иванов утверждает, что до середины III тыс. индоевропейцы не
использовали одомашненных лошадей и фактически с одного места на другое передвигались
пешком, у Иванова «перетекали». Вот что он пишет об этом в упомянутой выше статье:
«Достоверных данных об использовании индоевропейцами одомашненных лошадей до
середины III тыс. до н.э. пока нет. Предположение о том, что основные ранние миграции
индоевропейцев осуществлялись с помощью еще примитивных колесных повозок, в которые
впрягались быки, не кажется правдоподобным. Представляется вероятным, что надежных
сухопутных средств быстрого передвижения на большие расстояния у индоевропейцев в
период, близкий к распаду их праязыка, еще не было. Поскольку ко времени распада
индоевропейского праязыка у его носителей еще не было развитых средств передвижения
по суше, возникает вопрос, осуществлялись ли в этот ранний период миграции на большие
расстояния или же индоевропейцы только «перетекали» с одного места на другое,
относительно близкое? Остается неясность в отношении средств передвижения по воде,
которые могли у них быть. Индоевропейский термин для судна, принадлежащий к числу
слов, общих с семитским, и получающий особый ритуальный смысл в северо-западно-
индоевропейской диалектной группе, показывает, что необходимо продолжить поиск пока
еще неизвестных археологам средств плавания и перевозки грузов по воде, которые можно

5. было бы с ним соотнести. Исходя из этих языковых данных и типологии развития
мореплавания в эпоху ранней бронзы и непосредственно следующий за ним период можно
было бы допустить, что часть передвижений индоевропейцев могла совершаться по морю
и рекам».
Российский исследователь А. С. Касиан в статье «По поводу статьи R.Bouckaert et
al. Mapping the Origins and Expansion of the Indo-European Language» пишет: «Следует
сказать, что степная гипотеза (происхождения индоевропейцев-Г.Г.) может быть
отметена и по традиционным лингвистическим критериям. Для праиндоевропейского
восстанавливаются агрокультурная и животноводческая терминология, названия для
лесного и гористого/холмистого ландшафта и т.д. При этом никакая специфическая
степная кочевая терминология не реконструируется. Собственно, по этой и по некоторым
другим (археологическим) причинам, у степной гипотезы сейчас остается всѐ меньше
сторонников. Таким образом, реальный выбор должен был бы состоять из анатолийской и
карпато-балканской
Необходимо отметить, что идею о появлении во II тыс. до н.э. каких-либо «боевых
колесниц» на территории евразийской степи в настоящее время отрицают большинство
исследователей. Они считают, что те давние времена степные скотоводы использовали
повозки для перевозки людей и грузов, а иногда при погребении племенных вождей .
Российский ученый Е. В. Избицер считает, что в курганных погребениях Евразийской
степи найдены только повозки кочевников. Вот что об этом она пишет в статье
«Колесница с тормозом или реконструкции без тормозов»: «Из известных на сегодня
трехсот погребений с повозками ни одно не дает оснований относить их к захоронениям
воинской знати, а сами повозки — к боевым колесницам. Вопрос же об использовании
повозок в качестве колесниц можно характеризовать как историографический анахронизм,
а предложенные реконструкции колесниц — как эскизы фантастических деревянных
конструкций с колесами, корытом и тормозом. Особенность этих исследований —
построение своих реконструкций на основе других реконструкций, а также доказательство
недоказуемого на основе неверно понятых фактов». А конкретно об отпечатке колеса из
синташтинского могольника Елена Избицер пишет: «Колесницы из Синташты и Тягуновой
Могилы действительно близки, но не по типу и назначению, а по отсутствию данных для
реконструкций, когда, в лучшем случае, имеется только одна достоверная деталь — колеса.
От колесницы в п. 12 Синташтинского могильника сохранились тлен от колес на высоту 35
см и 25 см и «полоска древесного тлена, возможно, от детали колесницы». Основанием для
реконструкции колесницы из п. 16 послужили два овальных углубления на дне могилы, что не
помешало ее авторам воссоздать сплошные колеса, кузов и прочие детали».
Российский исследователь В.В. Рогудеев в статье «Комплексы с повозками
позднекатакомбного времени и проблема колесничества» пишет: «Памятники, в которых
найдены сами колесницы, весьма и весьма редки. Таким памятником является Синташта.
Следует обратить внимание, что от колесниц сохранились только канавки с отпечатками
колес и столбовые ямки могильной конструкции. И вот на соотношении этих скудных
остатков домысливается уже конструкция самой колесницы. Такая реконструкция в
большой мере является не корректной. Следует обратить внимание, что, несмотря на
появление колес со спицами, транспортные повозки со сплошными колесами долго
преобладали и доживают до 20 века, например, в горных районах Закавказья, Передней
Азии».
Российский исследователь С.С. Бессонова в статье «О скифских повозках» пишет:
«Повозки были древней принадлежностью погребального обряда населения евразийских
степей. В погребениях ямной культуры известны находки повозок со сплошными дисковыми
колѐсами, запрягавшиеся волами. Повозки были неотъемлемой принадлежностью быта
кочевников. Античные авторы называют скифов «живущими на повозках». Повозка для
кочевников была одним из символов богатства. Скифские жилища на повозках упоминают
Псевдо-Гиппократ, Страбон, Диодор Сицилийский и другие авторы. Гиппократ так
описывает скифские повозки: «А живут они в кибитках, из которых наименьшие бывают
четырехколѐсные, а другие — шестиколѐсные; они кругом закрыты войлоком и устроены
подобно домам... В эти повозки запрягают по две и три пары безрогих волов... В таких

6. кибитках помещаются женщины, а мужчины ездят верхом на лошадях». Воловья упряжка
упоминается для перевозки жилищ. Были ли у скифов лѐгкие конные повозки? В источниках
об этом нет упоминаний. Лѐгкие колесницы упоминаются античными авторами,
писавшими о Северном Причерноморье, очень редко, причѐм во всех случаях речь идѐт о
скифских соседях или о божествах».
Российский археолог Ф.Петров, 14 лет проработавший в заповеднике Аркаим, отвечая
на вопрос «на сколько правдива версия - что Аркаим это перевалочная база на пути из
Восточной Европы в Индию?» пишет в интернете: «Насчет "перевалочной базы" - полагаю,
это чистой воды фантазия. Прежде всего Аркаим …один из почти тридцати известных на
настоящий момент поселков синташтинско-петровского типа. Это только известно их
тридцать, а было явно больше, многие пока не найдены или полностью разрушены в ходе
хозяйственной деятельности последующих веков. Потом Аркаим, как и все эти поселки,
весьма невелик. Его диаметр всего 160 метров, в его состав входит около 60 жилых
помещений, здесь жило не больше тысячи человек - все более крупные оценки его населения
совершенно очевидно завышены. Потомки синташтинско-аркаимкого населения,
несомненно, продолжили жить в Зауральской степи. Да, их культура постепенно
трансформировалась, но тот факт, что петровские, ранне-алакульские и раннесрубные
племена Урало-Казахстанских степей и Урало-Поволжья напрямую наследуют и продолжаю
культуру Синташты и Аркаима - на сегодня очевидно всем археологам, которые занимаются
этой темой. А вот нигде в Индии или Иране не найдено археологического материала,
который был бы продолжением синташтинско-аркаимских традиций - продолжением в плане
традиций изготовления и орнаментации керамики, бронзолитейного производства,
строительства домов, погребального обряда и т.д. Т.е. рассуждения про Индию - это просто
последствие приписывания аркаимцам того, что они, якобы, арии - но ни на каких реальных
археологических материалах эта идея не основывается».
(http://dubna-petrov.livejournal.com/16602.html)
Южный Кавказ. Борчалу.

7. Тюркская воловья повозка – арба
Бакинская арба. XIX век.

8. Рихард Зоммер-арба
Рихард Зоммер-арба
Рихард Зоммер-арба

9. Арба
Современная арба. Турция.

10. 1200 километров от Куры до Волги на арбе.
Древние тюрки в 6 тыс. до н.э., одомашнив овцу, козла и быка, собаку и освоив
отгонное скотоводство, в течение последующих 2 тысячелетий не покидали свою прародину
– юго-западное побережье Каспия. Затем, когда тюркская общность возросла, древние
тюрки, соорудив четырехколесную повозку (араба), в которые были запряжены волы (ѐкюз),
в поисках новых пастбищ, двинулись в северном направлении вдоль западного побережья
Каспия. Видимо, в южном направлении не было территорий пригодных для скотоводства.
Продвигались они медленно и только за тысячелетие они достигли северного Прикаспия. В
конце IV тыс. до н.э. часть древних тюрков, покинувших свою историческую прародину в
поисках новых пастбищ, переселились на территорию Кумо-Манычской впадины. Здесь, они
создали степную курганную культуру (ямная культура). В дальнейшем новые поколения
древних тюрков для освоения новых пастбищ приступили к освоению всей Евразийской
Степи. Археологи в курганах Южного Кавказа и Евразийской степи находят идентичные
повозки.
Б.Б.Пиотровский появление первых повозок на Южном Кавказе связывает с
зарождением в регионе яйлажного (отгонного) скотоводства. В книге «Археология
Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.» он пишет: «Памятники энеолита
дают нам возможность проследить не только численный рост скота в Закавказье, усиление
его роли в хозяйстве, но и качественное изменение поголовья в сторону увеличения мелкого
рогатого скота. Это изменение состава стада было, по-видимому, связано с изменением
самой формы скотоводства, которое начало постепенно принимать полукочевой характер.
Пастбища на территории поселения и поблизости от его не могли уже удовлетворять
кормовой потребности, и скот приходилось угонять на пастбища, удаленные от места
жительства. Естественно, что эта форма скотоводства связана с численным увеличением
менее прихотливого и легче передвигающегося мелкого скота, а также с появлением
собаки… Использование горных пастбищ предоставляло в условиях того времени
неограниченные возможности для роста скотоводства, количественного увеличения стад…
Крупный рогатый скот в могильниках Закавказья встречается чаще в последний период
бронзового века. Так, в курганах на побережье оз. Гѐкча (Севан) были обнаружены целые

11. костяки быков. Быки в то время были основной тягловой силой. Они впрягались в повозки,
служившие для перевозки тяжестей. В 1908 г. у сел. Адыйаман, на юго-западном побережье
оз. Гѐкча был раскопан курган, в котором была обнаружена массивная деревянная повозка,
богато украшенная резьбой, в которую были запряжены четыре быка. Колеса этой повозки
представляли громадные деревянные диски».
К. К. Кушнарева и М. Б. Рысин в статье «Бедено-Алазанская группа памятников
Кавказа» пишут: «В результате перенаселенности Южного Кавказа в первую половину III
тыс. до н. э. часть куро-аракского населения через перевалы уходит на Север; следы этого
передвижения прослеживаются вдоль северных предгорий всего Большого Кавказа; на
Востоке они зафиксированы на территории Дагестана и Чечни. Затем выявлено пребывание
южных переселенцев в Центральных районах Кавказа — в Северной Осетии и Кабардино-
Балкарии».
Н.Я. Мерперт в книге «Древнейшие скотоводы Волжско-Уральского междуречья» пишет:
«С наличием тягловых животных согласуется и наличие технических средств передвижения
— колесных повозок, найденных ныне в самых различных районах Каспийско-
Черноморских степей. Таким образом, можно считать установленными как причины,
обусловившие перекочевки, так и средства, их обеспечивавшие. И именно переход к
кочевым и полукочевым формам с освоением глубинных степных пространств составляет
первую тенденцию, первое направление в развитии скотоводства древнеямных племен.
Л.И. Авилова в статье «Древнейшая история дорог и транспорта по данным археологии»
пишет: «В степном Причерноморье в эпоху раннего бронзового века (III тыс. до н.э.) повозки
получили широкое распространение. Современная методика раскопок курганов позволила
зафиксировать многочисленные случаи помещения повозок в погребальные камеры. Такие
находки известны в степях Восточной Европы: в Прикубанье (курганы у станиц Лебеди,
хутора Останний и др.), в Калмыкии, на Нижнем Дону. Оси повозок были неподвижными.
Колеса по-прежнему изготовляли из трех толстых досок, в центре была выступающая
массивная ступица. Конструкция кузова была гораздо более сложной, чем у первых
ближневосточных телег: основой служила рама из массивных продольных брусьев и более
легких поперечных…Племена, оставившие эти курганы, были скотоводами и вели
подвижный образ жизни, совершая сезонные перекочевки вместе со своими стадами.
Поселений со стационарными домами у них не существовало. На повозках скорее всего
устанавливали конструкции типа кибиток, состоявшие из легкого деревянного каркаса,
покрытого войлоком».
Российский исследователь Елена Избицер в статье «Повозка из погребения 32
Большого Ипатовского кургана и одноосные степные повозки эпохи средней бронзы» пишет:
«Конструкция повозки из погребения 32 Большого Ипатовского кургана уникальна…
Основное ее отличие это дышло А-образной формы. Дышла степных повозок имеют форму
рогатки. Дышла А-образной формы характерны для горного ландшафта. В Закавказье
повозки с дышлом А-образной формы, современные погребению 32, известны из
Триалетского могильника (Borçalu, Южный Кавказ-Г.Г.), а более поздние и повозки, и
колесницы из могильника Лчашен (Ördəkli, Южный Кавказ-Г.Г.). Анализ дерева
конструкции из по-гребения 32 также указывает на территорию Кавказа или Предкавказья.
Впервые в степном погребении найдена повозка, не только изготовленная, но и
использовавшаяся в горной местности. Если повозка в погребении 32 была двухколесной, то
это первое свидетельство существования двухколесных транспортных средств в конце III
тыс. до н. э. на Кавказе. Конструкция из погребения 32 Большого Ипатовского кургана на
сегодняшний день уникальна и представляет собой новое и любопытное свидетельство,
указывающее на связи между районами степи и Кавказа в эпоху средней бронзы».
Советский исследователь П. М. Кожин в статье «К проблеме происхождения
колесного транспорта» пишет: « Во второй половине III тысячелетия до н.э. существует, если
не формируется, особый региональный тип грузовой горной повозки, сохраняющейся и
поныне: это повозки с запряжкой быков, состоящие из платформы-помоста, движущейся на
четырех колесах. Особенностью этих повозок является конструкция дышла. Оно состоит из
двух массивных, значительной длины брусьев, скрепленных друг с другом под острым
углом. К этому углу крепится ярмо, а противоположные, расходящиеся под углом концы

12. брусьев с помощью массивных деревянных шкворней прикреплены к продольным боковым
лежням станины кузова таким образом, что передний конец этого треугольного дышла
может подниматься и опускаться, оборачиваясь на шкворнях. Сам факт "доживания"
подобного типа грузовых повозок до наших дней свидетельствует об очень удачном
решении в них основных конструктивных задач, о наиболее полном соответствии между
повышением грузоподъемности повозки и ее конструктивной простотой, позволяющей
изготовлять эти экипажи в условиях простейших сельских мастерских, а также об удачном
применении быков как тягловой силы».
М.В. Андреева в статье «К вопросу о роли повозки в погребальном обряде
восточноманычской катакомбной культуры» пишет: «Принятые сегодня хронологические
рамки манычской культуры - конец III - начало II тыс. до н.э. На территории Калмыкии и
Ставропольского края зарегистрировано 28 комплексов с повозками, лишь 2 из которых
следует относить к довосточноманычскому времени (конец ямного - раннекатакомбный
период). Повозки помещались на дно (реже на заплечики) камер-ям или входных шахт
катакомб. Уникален случай расположения повозки в камере катакомбы в Центральном
Ставрополье. В могилу помещались как целые повозки, так и отдельные части, например
колесо, закрывающее вход в камеру. К настоящему времени в памятниках Калмыкии и
Восточного Маныча найдено в 2 раза больше повозок, чем в курганах Ставропольской
возвышенности».
Российский исследователь У.Э. Эрдниев в статье «Кавказ и калмыцкая степь в эпоху
Бронзы» пишет: «Накопленные в последние годы археологические материалы
неопровержимо свидетельствуют о хорошо налаженной связи между населением Кавказа и
племенами Калмыцкой степи эпохи бронзы. Встреченные в степных курганах каменные
ограды (кромлехи), сооруженные вокруг могильных ям, и каменные ящики, в которых
погребены покойники, поразительно сходны с кавказскими. К этому выводу нас приводят
многочисленные бронзовые и медные вещи, становившиеся к этому времени средствами
обмена между племенами Северного Кавказа и нижневолжских степей. По всем данным,
Кавказ снабжал древнее население степных районов цветными металлами и металлическими
изделиями, часть которых, возможно, изготовлялась самими степняками…Колесный
транспорт Калмыкии однотипен с кавказским не только по конструкции, но и по наличию у
колес массивных круглых ступиц. В обеих областях колеса изготовлялись либо из трех
скрепленных штифтами брусьев, либо, если судить по их глиняным моделям, из цельных
сплошных кусков древесины. По мнению лесоводов, повозки, найденные в степях Калмыкии
сделаны из бука, который произрастает вблизи степей только на Кавказе. Такое резкое
заметное влияние Кавказа на судьбы степной этнической общности, экономической основой
которой было скотоводство, объясняется тем, что на Северном Кавказе очень рано
сформировалась мощная энеолитическая и бронзовая культура, сложившаяся, в свою
очередь, под влиянием стран Древнего Востока».
Лингвистический анализ подтверждает значимость колесного транспорта в культуре
тюркских народов.
Арба:
Тюркские языки:
Южный Кавказ: азерб. – araba;
Передняя Азия: тур. – araba;
Восточная Европа (Северный Кавказ): кум. –arba, карач.-балк. – arba, ногай. – arba;
Восточная Европа: крым.тат. - araba, гаг.- araba;
Восточная Европа (Прибалтика): караим. – araba;
Восточная Европа (Поволжье): чув.-urapa, татар. - arba, башк. – arba;
Средняя Азия (юг): туркм.- araba, узб. - arava, кирг. – araba;
Средняя Азия (север): каракалп. - arba, каз. – arba;
Центральная Азия: уйг. – arba;
Сибирь (юг): алт.-abra, шор.- abra, хак.- хацаа, тув.- -, тоф.- тэргэ;

13. Сибирь (север): якут. – тэлиэгэ;
Кавказские языки:
лезгинский – araba*, удинский- araba *, хиналугский - araba *.
Финноугорские языки.
Восточная Европа (центр): венгерский- kosara,
Восточная Европа (Прибалтика): финский- vaunun, эстонский - korvi,
Восточная Европа (Поволжье): марийский- тыҥгасорва́; мордовский- krandaz,
удмуртский-urobo*;
Индоевропейские языки:
Европа (северо-запад): английский -bullock cart, французский- chariot;
Европа (центр): немецкий- Warenkorb;
Европа (юг): итальянский- carrello;
Восточная Европа (центр): румынский - cosul, украинский- гарба*;
Восточная Европа (Прибалтика): польский- кoszyka, литовский- krepšelis;
Восточная Европа (Кавказ) осетинский- уæрдон;
Центральная Азия (юг): персидский- arrabe*, хинди- bailagāṛī;
Центральноазиатские языки:
китайский- shǒutuīchē, монгольский- sags, тунгусский- тэрган;
Этимологический словарь Фасмера: русское арба - «длинная четырехколесная телега»
заимствована из тур., крым-тат., кыпч., азерб., чагат. araba «телега».
*-заимствования из тюркского языка.